Воспоминания бабушки. Очерки культурной истории евреев России в XIX в. - страница 44
В одно прекрасное утро достопамятного 1842 года мои зятья вытащили из своего тайника новые книги, положили их на открытый Талмуд и вступили в страстную дискуссию со своим третьим собеседником, великолепным знатоком Талмуда, гениальным реб Хершелем из орлянской[194] общины. Никому из них не пришло в голову, что кто-то мог подслушать их громкий спор об одной реплике в «Дон Карлосе». Но на всякий случай, чтобы их не застали врасплох, они читали Шиллера и говорили о нем точно так же нараспев, как привыкли читать Талмуд. Со времени визита доктора Лилиенталя его призрак стал наваждением моей матери, и вот она решила заглянуть в кабинет молодых людей, надеясь убедиться, что ее страхи необоснованны, что дьявол в лице доктора Лилиенталя все-таки еще не полностью завладел ее зятьями. Она остановилась у лестницы, ведущей в кабинет, и прислушалась. Потом поднялась по лестнице наверх, снова остановилась и с радостью услышала, что ее мальчики прилежно занимаются делом. Но когда она прислонила ухо к закрытой двери и напрягла слух, ее охватили изумление и ужас, разочарование и гнев. Она никак не могла расслышать столь часто встречающихся в трактатах Талмуда слов «омар Абайе»[195], зато на все лады склонялись имена маркиза Позы[196], герцога Альбы и т. д.
«Значит, они действительно занимаются только этими греховными книжонками?» — подумала она с глубокой печалью.
Так она простояла некоторое время, потом взяла себя в руки, дрожащей рукой нажала на ручку, открыла дверь и безмолвно замерла на пороге.
Услышав скрип отворяемой двери, трое застигнутых врасплох спорщиков обернулись. Они чуть не задохнулись от неожиданности. Первым их движением было спрятать все книжки под стол, они же не хотели раздражать маму. Они даже сожалели, что эти книги так ее огорчают. Но очарование новизны, увлеченность изучением иностранных языков и наук после однообразной зубрежки Талмуда являли собой непреодолимый соблазн. Мать первая пришла в себя и громко воскликнула: «О небо, так издеваться над Словом Божьим! И где? В моем собственном доме! Читать эти отступнические книжки точно так же нараспев, как вы учите Талмуд! Какое кощунство! А вы-то, вы-то, реб Хершель, вам-то это зачем?! Что вы будете с этим делать в вашей орлянской общине? Хотите стать отступником, как мои парни?» Она так разволновалась, что едва не упала. Молодые люди безмолвствовали, отвернувшись к окну. Не получив ответа, то есть не встретив открытого сопротивления, мать немного успокоилась и молча удалилась.
Спустя некоторое время она снова застала моего старшего зятя на месте преступления. Это произошло тем же летом, в одно раннее утро. Гора около нашего дома была еще покрыта туманом. Я случайно находилась во дворе и видела, как мать вышла из дому и направилась к воротам. Я двинулась за ней. Она сделала несколько шагов вдоль садовой ограды и изумленно остановилась. «Кто это там?» — спросила она себя — или меня? — заглядывая в сад. Пройдя еще несколько шагов, она громко произнесла: «Ну конечно, это Давид (мой старший зять)! Что он там делает?» Она быстро прошла к тому углу сада, где рос высокий старый тополь. Она не ошиблась, это и вправду был Давид. Он стоял под тополем, но в каком виде! На нем лишь легкий халат, концы пояса не связаны бантом, а свободно болтаются, грудь голая, волосы всклокочены, один пейс забрался аж за ухо, другой, как маленькая змея, движется по щеке, черная бархатная кипа вся в пуху, на голых ступнях домашние туфли. Промокший, продрогший, он стоял под тополем и правой рукой сдирал с него кору, вытаскивая из-под нее маленьких насекомых и не без отвращения швыряя их в коробку со стеклянной крышкой. Он выглядел так комично, что мать не знала, удивляться ей или смеяться.
— Ты что тут делаешь? — воскликнула она.
— Ничего! — буркнул он, не прерывая работы.
— А что в этой коробке на земле? — продолжала допрос моя мать.
— Ничего! — ответствовал застигнутый врасплох естествоиспытатель.
— Ты почему так рано встал? — допытывалась мать.
— Рано? Вовсе не рано! — молодой человек все еще надеялся уйти от ответа.