Воспоминания Калевипоэга - страница 46

стр.

Теперь, свободные девицы,
Желаем мы повеселиться,
И экстренно по сей причине
Необходимы нам мужчины.

XIII

Итак, первое мое сошествие в Преисподнюю закончилось благополучно.

Настроение у меня было недурственное — жив-здоров, золото в мешках позвякивает. Правда, одна заноза в сердце сидела: куда дев девать? Уместно ли сегодня же просить руки или с этим делом обождать следует? И вообще как это руки просят — дайте-ка, дескать, ручку, что ли?

Инда взопрел, вот до чего тяжкая забота! Тут силенкой не возьмешь, тут башкой работать надобно…

Решил снести дев на хутор Алевипоэга, он малый бывалый, может, какой дельный совет подаст.

Вскорости стоял я со своей ношей перед воротами Алевипоэгова хутора, и выскочивший из подворотни славный пестрый пес эстонской породы с радостным визгом обнюхивал мои лапти.

Навстречу мне вышел сам хозяин, а с ним Сулевипоэг, вот удача! Оказывается, он ненароком в гости зашел.

Ты возьми, мой брат любимый,
Трех тетерочек домашних,
Уток посади на гнезда —
Пусть охотничков покличут!
Пусть приходит сват из Виру,
Молодец из края Харью,
Парень с выкупом из Ляне! —

сказал я другу. Ну, думаю, Алевипоэг меня выручит, он обхождение знает, сперва о погоде поговорит, об урожайности зерновых, приусадебный участок девам покажет, потом закусить пригласит и ловко разговор в нужное русло направит.

Как бы не так! Стоило сему мужу узреть старшую из адских дев, его словно скипидаром помазали: подскочил с прыткостью, помог девице с моей спины слезть, за ручку подхватил, да и не отпускал ту ручку больше. А дева пылала, словно маков цвет. И никто уж ни слова от сих двоих не слыхал, они друг на дружку только и смотрели.

А Сулевипоэг с младшей девой тоже не больно-то во внимании да советах нуждались — они, взявшись за руки, в полном единодушии отправились по окрестностям прогуляться. Все бы оно ничего, да вот то худо, что хозяин еще двоих гостей самим себе предоставил, и сия парочка, баран да ярочка, ниоткуда поддержки и помощи получить не могли.

— Это самое… мне теперича… как его… недосуг… — пробормотал я. — Вот ужо завтра…

— Завтра? — В голосе моей зазнобы слышалась обида.

— Ну да, ясное дело, завтра… Куда я денусь-то?

— А нельзя ли мне сейчас с тобой вместе пойти? — спросила она робко.

— Да ты что, балбешка несмышленая… У меня эти… как их… мужские дела.

— Мужские дела? Что сие означает — мужские дела? — И закончила грустно: — Впрочем, то королю лучше знать…

Стояла зазноба моя под яблонькой, мне вослед смотрела. Жалко ее, да только не привык я на попятный идти. «Успеется… успеется… подумать толком надобно прежде», — успокаивал я себя.

Мужские дела не больно далеко меня завели, всего лишь в тенек на пенек поразмыслить.

«Да, слабоват ты, победитель Рогатого, слабоват оказался», — зудел у меня в голове один голос. А второй тут же приводил возражение: «Правильно поступаешь, правильно! Кто ее знает, чего она там творила и как себя вела, в подземном-то царстве!»

«Да стоит ли герою в брак вступать? Ведь он себя народу своему целиком посвятить должен. А супружеские радости короля от государственных дел отвлекут, — не сдавался первый голос. — И вообще много ли в ней проку, в плотской-то любви? Вспомни, Калевипоэг, как над тобой островитяночка измывалась! А ты? Ты до того с ней изнурился, не хуже мартовского кота, что чуть во вшивой луже, морем именуемой, с жизнью не расстался».

«Нет, нельзя островитянку с адской девой равнять, одна другой не чета!» — возмущалось второе «я».

«А вот возьму и посватаюсь завтра же!..»

Раздираемый тезами и антитезами, преклонил я главу свою на мшистую кочку. Может, небеса мудрости мне пошлют во сне.

Наконец дыханье ночи,
Вея холодом росистым,
Сладким сном его сковало…

Хотел бы я знать, почему историографы ни словом о моих сомнениях и сердечных терзаниях не обмолвились? Утверждают единоустно, словно в черепушку ко мне заглядывали, что полон я был мыслями о войнах, Эстонской земле грозивших, о бедствиях Виру и так далее и тому подобное. Вообще-то верно, государственные дела у меня всегда на первом плане были, но в тот вечер одолевали меня иные печали.