Воспоминания о будущем - страница 8

Я чувствую, как машина набирает скорость, и понимаю, что мы подъезжаем к месту аварии. Вот мама сдавленно охает, но я все равно не оборачиваюсь. Наконец машина снова разгоняется, и я уже собираюсь перевести глаза на дорогу, как вдруг замечаю что-то на кладбище.

Два человека — высокий и невысокий — стоят перед могилой. Умом я понимаю, что они пришли навестить могилу кого-то близкого.

Ничего страшного.

Но я отчего-то пугаюсь.

Возможно, меня просто поразил вид людей на пустынном кладбище, да еще сразу после того, как мы проехали аварию. Может быть, все дело в атмосфере или в мысли о тысячах мертвых тел, разлагающихся в каких-нибудь двадцати футах от меня.

Как бы там ни было, но при взгляде на этих двух скорбящих меня вдруг словно током ударяет и судорогой сводит плечи. Я выпрямляюсь на пассажирском сиденье. Отворачиваюсь, снова смотрю и снова отворачиваюсь. Потом вздрагиваю, да так, что даже мама замечает.

— В чем дело? — спрашивает она своим обычным голосом. Теперь мы едем на полной скорости, и мамино лицо на фоне кладбища отражается в зеркале заднего вида. В моем боковом зеркале надгробия стремительно уменьшаются в размерах. Затем мы поворачиваем, и они исчезают.

— Ни в чем, — отвечаю я, не глядя на нее.

Мама молчит, и меня несколько удивляет ее неожиданная снисходительность к моему лаконичному ответу, но тут я замечаю, что мы въезжаем на больничную парковку.

При виде этого четырехэтажного кирпичного здания у меня все обрывается в животе — и сколько я себя помню, так будет при каждом визите сюда.

Это место почему-то наводит на меня ужас.

Несмотря на то что мы уже опоздали, мама еще целых пять минут объезжает кругами первые два ряда парковки. Наконец из здания выходит какая-то пожилая пара, и мама с дружелюбной улыбкой машет им рукой, нетерпеливо ожидая, пока они доберутся до своего седана, усядутся и аккуратно выедут с привилегированного парковочного места.

Наконец мы припарковываемся, хватаем свои сумки, несемся под пронзительным ветром к крутящимся дверям и галопом пробегаем по «недавно обновленному вестибюлю», как называет это помещение моя мама. Пока мы дожидаемся лифта, по каким-то соображениям не вошедшего в план обновления, я осматриваюсь по сторонам.

По необъяснимой причине указатель с надписью «РЕАНИМАЦИЯ» заставляет меня содрогнуться.

Наверное, моя нервозность объясняется недавней аварией или тревожным эпизодом на кладбище. По крайней мере, я объясняю это так.

Тем не менее все время, пока лифт нехотя тащится на третий этаж, я мечтаю о том, чтобы доктор Зомбойа перевела свою практику в какое-нибудь другое место, подальше и от этой больницы, и от того кладбища.

Кому нравится думать о смерти по дороге к врачу, который будет копаться у тебя в голове?

Когда двери лифта открываются, мы с мамой шагаем в разные стороны.

— Ты хочешь зайти в туалет, милая?

— Нет. То есть вообще-то да, но я иду не туда. Кабинет миссис Зомбойа в той стороне. Разве ты забыла?

Мама смотрит на меня, и я вижу в ее взгляде растерянность и легкое раздражение.

— Лондон, мы идем к доктору Стивену Сэмплу. Я впервые слышу о докторе Зомбойа. Мне кажется, ты ошиблась. Идем скорее, мы опаздываем.

— Угу, — бормочу я и тащусь следом за мамой.

Ладно, сейчас она права — но очень скоро все изменится.

— Ну, и как мы себя чувствуем сегодня? — спрашивает незнакомый чернокожий мужчина, входя в кабинет.

Мы — то есть я — понятия не имеем, кто вы такой, мистер.

Он красив вызывающей экзотической красотой, несколько смягченной годами. Принадлежит к тому типу мужчин, которые могут быть кем угодно — героями или злодеями. Одет в помятый светло-голубой костюм — интересно, гладил он его сегодня или нет?

На шее у него висит стетоскоп, а в руке он держит большую папку, на которой написано мое имя.

Он доктор? Несомненно.

Но не мой.

— Отлично, — отвечаю я, изо всех сил стараясь не шевелиться. Стоит только двинуться, как подо мной снова оживет тонкая и отвратительно-громкая гигиеническая бумага. Она и так только-только успокоилась после того, как я весьма неграциозно водрузилась на стол.

— Это чудесно, — говорит доктор, пролистывая мою папку. — Что существенного произошло в твоей жизни за тот месяц, что мы с тобой не виделись?