Воспоминания о службе - страница 59

Пехотных офицеров — 67 офицеров 54,1 %.

Кавалерийских — 15 офицеров 12,1 %.

Артиллерийских — 36 офицеров 29,0 %.

Инженерных — 6 офицеров 4,8 %.

Приказом по Генеральному штабу от 16 октября 1907 года за № 96 все выдержавшие испытания были зачислены на младший курс академии.

Теперь нужно было подумать о подыскании большей по размеру комнаты: мы решили жить с братом вместе, хотя электротехнический институт, в котором он учился, был расположен на Аптекарском острове на Петербургской стороне. Комнату я скоро нашел на Суворовском проспекте между 5-й и 6-й Рождественскими улицами на четвертом этаже в квартире заместителя начальника главного военно-ветеринарного управления. За комнату с обедом я платил 40 рублей, утренний и вечерний чай входил в мои расходы, завтракал же в столовой академии. С производством в поручики я уже получал 74 рубля жалованья, к этому по Петербургу выплачивалось 25 рублей квартирных ежемесячно. Таким образом, бюджет возрос до 100 рублей в месяц. Все книги для занятий и большинство конспектов слушатели получали из склада учебных пособий академии во временное пользование, на приобретение же чертежных и канцелярских принадлежностей и карт выдавалось пособие при поступлении в академию 140 рублей и затем при переводе с курса на курс 10—100 рублей ежегодно.

Академия Генерального штаба помещалась на Суворовском проспекте в специально построенном для нас двухэтажном здании, имеющем форму буквы «П». Перед зданием был разбит небольшой сквер с памятником павшим в боях офицерам Генерального штаба. Рядом с учебным зданием академии по переулку, соединявшему Суворовский проспект с Кирочной улицей, тянулись корпус для квартир постоянного состава академии, Суворовская церковь, перенесенная из села Кончанского, Суворовский музей — небольшое здание с мозаикой на темы походов Суворова в Швейцарии. Сзади основного учебного здания был небольшой манеж для верховой езды, конюшня полуэскадрона и казарма для него. Внутри основного учебного здания в первом этаже размещались учебная часть академии, канцелярия, квартира начальника академии, вешалки. Во втором этаже были две большие аудитории для старшего и младшего классов, конференц-зал и несколько небольших комнат для занятий дополнительного курса, библиотека, склад учебных пособий, курительная комната, столовая и буфет. Завтракали почти все слушатели в академической столовой, обедали большинство у себя дома.

Начальником академии при мне был генерал Щербачев, командовавший корпусом, 7-й армией во время Брусиловского прорыва и Румынским фронтом во время мировой войны. Авторитета в академии Щербачев не имел. Попал на пост начальника академии и в свиту Николая II за активное участие в подавлении революции 1905 года. На экзаменах он почти всегда молчал, не задавал вопросов, а на защите дипломных тем офицеров дополнительного курса присоединялся то к одному, то к другому оппоненту, а то и к обоим вместе. Со слушателями Щербачев не общался, был больше администратором, чем настоящим ученым начальником академии.

В постановке учебного процесса имел большой вес правитель дел академии, он же и начальник учебной части, полковник Баиов, читавший нудно и скучно историю русского военного искусства. В Генеральном штабе было три брата Баиовых: старший, наиболее талантливый, с начала мировой войны был начальником штаба 1-й армии генерала Ренненкампфа; второй, менее талантливый, — правитель дел в академии, во время войны был начальником штаба одной из армий; третий учился со мной, судьбу его не знаю.

Защитив диссертацию по походам Миниха, профессор Баиов стал точной копией этого медлительного фельдмаршала русской армии, восприняв от него сухость и бездарность в военном деле. Лекции его, издаваемые академией, являлись компиляцией трудов историков, таких, как Ключевский. Баиов был бесталанный. Он не мог пробудить в слушателях любовь к русскому военному искусству. Баиов далек был от слушателей, как и его шеф Щербачев. Чаще соприкасались со слушателями штаб-офицеры — заведующие полукурсами, но, по правде сказать, к ним обращались редко, главным образом по личным делам. Слушатель-офицер, предоставленный самому себе, рассчитывал лишь на собственные силы. Это, пожалуй, было и неплохо.