Воспоминания товарища Обер-Прокурора Святейшего Синода князя Н.Д. Жевахова - страница 21

супостатов, и не ради вас грешников, а ради Царя, Помазанника Своего, помилует Россию… А как не послушают Святителя, да не поверят Его словам, тогда познают люди такую скорбь, что и сказать нельзя, и даже подумать страшно, и лучше не дожить до лютого часа того…

Мы и начали собирать деньги и тысяч пять собрали, и все ждем и ждем Вас. Наконец и ждать перестали… А, чтобы не было соблазна, я и вернул обратно деньги”…

С затаенным дыханием я прислушивался к каждому слову священника Яковлева… Трудно передать, что я испытывал в эти моменты встречи с еще одним новым свидетельством безграничного милосердия Божия к людям и грубого ответного невнимания последних к голосу Всеблагого Творца…

“А потом, — продолжал священник Яковлев, — вышел приказ от благочинного везти нашу икону в Харьков… Мы и догадались, зачем; народ и повалил к старичку, кто за расспросами, а кто просто хотел повиниться пред ним за маловерие свое”…

“Что же, старичок, — прервал я рассказ о. Александра, — сказал что-нибудь?..”

“Горько кручинился старичок Божий, но говорил с неохотою… Может быть и знал что-нибудь, да сказывать не хотел; а все больше повторял то, что прежде говорил: “Как поверят Святителю Иоасафу, тогда еще смилосердится Господь; а как не поверят, тогда наступят беды одна другой горше, и ниоткуда уже не будет помощи”, — сказал батюшка.

“А не говорил ли старичок, что теперь уже поздно ехать на фронт, что Господь прогневался за то, что мы целый год не исполняли повеления Святителя Иоасафа?” — спросил я.

“Нет, этого не говорил”, — ответил о. Александр.

“Батюшка, — спросил я снова, — а Вы сообщали кому-нибудь о явлении Святителя старцу? Знал ли об этом архиепископ Антоний и, если знал, то почему же не довел до сведения Царя?..”

“О том, знал ли о видении нашего старичка Божьего Владыка, нам неизвестно: люди мы маленькие, с архиереями не сообщаемся; а нашему благочинному, как же, сейчас же обо всем донесли. Сами же мы верили попросту и, как сказал старичок, так и сделали, чтобы быть готовыми на случай: выйдет приказ выступать с крестным ходом, чтобы деньги, значит, были наготове. А доносил ли благочинный архиепископу или нет, того не знаем”…

Сомнений не было… Было очевидно, что Святитель Иоасаф явился одновременно полковнику О. на фронте и благочестивому старцу в селе Песках.

И я рассказал священнику Яковлеву подробности доклада полковника на Общем Собрании братства Святителя Иоасафа, о безуспешных попытках полковника довести об этом докладе до сведения Государя Императора, о бывшем видении еще за два года до войны, об обстоятельствах, вызвавших, мою командировку в Ставку, и, в заключении, добавил:

“Я узнал о докладе полковника О. лишь 5 сентября, вечером. На другой же день я предпринял уже нужные шаги для того, чтобы осведомить Ея Величество об этом докладе… Государыня Императрица узнала обо всем 7-го сентября и в тот же час сделала все нужные распоряжения Своему секретарю, графу Ростовцову, Около трех недель потребовалось для выправки разных бумаг и документов, получив которые я сейчас же поехал в Белгород, а оттуда к Вам”…

“Дивны дела Божии, — сказал растроганный о. Александр, выслушав мой рассказ… — Не только нас, грешных, но и Вас, значит, предуведомил Святитель… Коли бы послушались Святителя в первый раз, то не было 6ы войны, — убежденно сказал о. Александр”…

“Я тоже так думаю”, — ответил я.

“А помните ли Вы, — вдруг, неожиданно, сказал священник Яковлев, какие победы были у нас на фронте, в самом начале войны… Даже немецкую границу наши войска перешагнули… Прав, значит, был наш старичок, когда сказал, что не для гибели, а для покаяния в грехах наших ниспослал Господь эту войну… Вот тут то и нужно было сейчас же взмолиться к Матери Божией и идти крестным ходом, с нашей иконою, на фронт, и тем исполнить повеление Святителя… Господь бы и помиловал Россию за молитвы Своей Матери и попридержал врагов, и не попустил бы войне продолжаться дальше… Тогда ведь все в один голос кричали, что война только на три месяца рассчитана… Может быть и точно. Господь установил такой срок и ждал, что люди покаются… Воля Божия помочь была, да, видно, человеческой воли не было… Тут-то и пошло поражение за поражением, отступление за отступлением, и чем бы все это несчастье кончилось, если бы Сам Царь не пошел на фронт, да в Свои Царские руки команду не взял — одному Богу известно… Ради Царя, Помазанника Своего, Господь отогнал врага и еще милует Россию… Может быть и сейчас еще не поздно”…