Воспоминания - страница 15

Хозяин дома представился мужу (его имени муж мне не открыл). Он многое услышал и узнал, но с него взяли слово, и генерал унес этот разговор с собой в могилу. Мне же рассказал только о том, что его посвятили в проектируемое общество для спасения России, так как много слышали о его храбрости, любви к Родине, находчивости и неустрашимости. В этом лично убедился и тот, кто привез его к себе. Он удостоверился, что генерал не любопытен, спокоен, владеет собой, и его личные качества могли быть полезными создававшемуся обществу.

Не знаю, вышло ли что-либо из этой затеи, бывал ли потом муж в этом таинственном доме и обществе. Думаю, что ничего не устроилось, т. к. Россия претерпела много и впала в агонию. Старая Россия умерла, а какая народится новая – покажет время. Но я уверена – Россия возродится, сам Господь поднимет ее из праха. Слишком много было страданий, а страданием все обновляется и очищается. Слишком много крови пролито. Эта кровь очистит и изгонит все наносное, чуждое, грязное из России. Дай Бог, чтобы это скорее свершилось… Очень хочется, чтобы кто-нибудь из этого таинственного общества подал о себе весть. Я хотела бы знать что-либо о нем хотя бы анонимно, если нельзя открыто…

Муж моей сестры генеральши Аракиной[63] – военный юрист – был членом военного Иркут[ского] суда. Вместе с их семьей приехала в Иркутск и я. Несколько дней спустя я пошла немного прогуляться и заодно купить на вечер ложу – в театре шла опера «Тоска».[64] Неподалеку от театра толпилась публика. Она находилась в какой-то ажитации[65] и волнении, слышались восклицания. Я решила, что это связано с оперой, с приездом Камионского и артистки Брун,[66] и уже боялась не добыть ложу. Но, подойдя ближе, увидела выбитые рамы в домах и услышала, что волнение публики вызвало покушение на генерала Ренненкампфа.

Купив билет в театр и вернувшись домой, я рассказала своим об увиденном. Слышала, что бросившего бомбу поймали. Одни говорили, что генерал с адъютантами ранены, другие – если он и ранен, то легко, т. к. после покушения пошел пешком. Однако узнать всей правды не удалось.

Вечер мы провели в театре. Он был переполнен, а в партере я впервые увидела генерала Ренненкампфа. В антракте я сразу заметила генерала в казачьей форме. Он слушал музыку, стоя спиной к барьеру, за которым находился оркестр, и разглядывал публику в ложах, будто искал кого-то глазами. Генерал выделялся из толпы интересной, необычной внешностью. Выглядел он очень импонирующе – стройный, с большими выхоленными усами, военной выправкой, выпуклой могучей грудью, на которой красовались два белых Георгиевских креста, необычайно аккуратный в одежде, ловкий, с легкой походкой и быстрым орлиным взглядом.

Многие говорили о нем. Удивлялись тому, что, пережив покушение несколько часов назад, он имел храбрость прийти в театр и был, как всегда, совершенно спокойным, веселым и элегантным. Видели его не только в партере, но и в фойе, и в коридоре театра. Он смело ходил по театру, посещая в ложах своих знакомых. Публика волновалась и в конце концов заставила полицмейстера просить генерала поберечь себя и уехать домой, потому что какой-то человек ходил за ним по пятам, держа руку в кармане. Это мог быть другой революционер, искавший удобного момента, чтобы убить генерала.

П. К. Ренненкампф рассмеялся и ответил, что это излишние страхи. Он уверен, что у этого человека ничего нет, просто глупая привычка держать руку в кармане. Но, если публика волнуется, может быть, больше не за него, а за себя, то он выполнит ее просьбу и скоро уйдет. К тому же в кабинете его ждут текущие дела.

Когда мы познакомились с генералом и он стал бывать в доме моей сестры, то, сдавшись на наши настоятельные просьбы, шутя и смеясь, рассказал об этом покушении на него. Вот как все произошло. По своему обыкновению, в 10 часов утра генерал в сопровождении двух адъютантов Гейзелера и Гилевича[67] шел в штаб 3-го Сиб[ирского] корпуса, которым он тогда командовал. Около штаба генерал заметил человека, сидевшего на чугунном столбике недалеко от тротуара. Публики в этот ранний час было мало, и он невольно обращал на себя внимание, казался генералу подозрительным. Обратившись к адъютантам, П. К. Ренненкампф сказал, что этот человек здесь для того, чтобы его убить. Адъютанты были озадачены и стали разубеждать генерала. Он же просил их быть осторожными.