Восточная политика Александра Македонского - страница 13
.
Александр совершенно заслуженно носил титул "великого". Он превзошел всех в благородстве и удивительных способностях. Он был превосходным стратегом и тактиком, знаменитым военачальником[96]. Александр, по мнению автора, был самим воплощением огромной силы, благосклонности, энергии и красоты. Он прекрасно прошел через все испытания стойкости. Звезда его сверкнула неповторимым сиянием. Александр успешно соединял талант хитрого лицемера с фантастичными тенденциями идеалиста. Вся сущность Александра была проникнута эгоизмом. Эти качества и черты ясно различались. Но, кроме этого, Александра отличают и необыкновенная щедрость, милосердие и доброта [97]. Александр был замечательным и необыкновенно одаренным человеком. Он был военным гением и замечательным администратором, а также жадным исследователем и учеником[98]. Благополучие и власть оказали неблагоприятное влияние на личность и характер Александра. С течением времени он стал высокомерным, тщеславным и жестоким. Он потерял скромную умеренность и вежливость, которые характеризовали его в более ранний период жизни[99].
Александра славили и удивлялись ему в то время, в которое он жил. Слава его, восхищение им не померкли в каждом последующем поколении. В "арабской традиции" он был прозван "Искандером". Маги персов объявили, что в действительности Александр вовсе не был сыном Филиппа, а был сыном их собственного царя Кира. Египтяне считали, что он был сыном Нектанеба, последнего египетского фараона [100].
Английский историк Тарн в своей капитальной двухтомной монографии об Александре даже создал целую концепцию братства, которую приписывает своему излюбленному герою [101]. Он указывает, что жизнеспособность его ума была несравненна. Он имел железную волю, хотя у него и были вспышки страсти и раздражительности, которые приводили его к несправедливым действиям [102].
Александр был великим мечтателем. Мечтать о великом и делать великое дано немногим людям. Эта комбинация определила место Александра в истории [103]. Конечно, на его счету есть ужасные преступления, среди которых разрушение Фив, убийство Пармениона и др., но они - грехи юного и впечатлительного человека. То, что он был великим полководцем, не вызывает сомнения. Ему было по плечу любое задание [104].
Указывая на то, что в империи Александра отсутствовала объединяющая сила, Тарн подчеркивает, что прочность империи могла быть достигнута, если бы Александр жил дольше. Личность Александра была удивительна [105]. Он был одной из высших удобряющих сил истории. Он вывел цивилизованный мир из одной рутины и вверг в другую. Он открыл новую эпоху. Он расширил границы знания и человеческих попыток и дал греческой науке и цивилизации такой простор и возможности, которые она раньше никогда не имела. Торговля и коммерция стали интернациональными [106]. Александр у Описа провозгласил союз и братство человечества. Эта идея через стоиков перешла к христианству. Факел, зажженный Александром, долгое время лишь тлел, возможно, и сейчас он лишь тлеет, но никогда не был и никогда не будет погашен [107].
Идеализация Александра не дает возможности Тарну правильно оценить его политику и завоевания. Он преувеличивает значение культурного фактора, возлагая на него надежды объединения победителей и побежденных [108]. Тарн всюду, где это возможно, выдвигает на первый план личное благородство Александра, его милосердие, преданность дружбе, щедрость и великодушие. Все действия Александра автор старается оправдать [109].
Примерно в то время, когда завершал свой двухтомный труд об Александре Тарн, другой английский ученый - Берн занимался этим же сюжетом и пришел к аналогичным выводам. Он с уверенностью утверждает, что нет воина в истории более неоспоримо великого, чем Александр, превосходивший даже хороших и выдающихся генералов, какими были Наполеон и некоторые другие. Его отличают быстрота и осмотрительность стратегического планирования, "демагогическая" сила воли и превосходство, с которым он вел свою армию к Ходженту и Пенджабу[110].
Известный оксфордский профессор Арнольд Тойнби, выпустивший в 1959 г. исследование об эллинизме, продолжает идеализацию Александра, который, по его мнению, хотел подняться над низким идеалом эллинской власти, над неэллинами к высокому идеалу братства всего человечества