Восточная политика Александра Македонского - страница 22

.

В Эфесе Александр принес жертву Артемиде и устроил в ее честь торжественное шествие всего войска, вооруженного и выстроенного как для сражения[48]. На пользу храма шла та подать, которую эфесцы раньше платили персидскому правительству[49]. Возможно, шла речь и о расходах на восстановление храма[50].

Будучи еще в Эфесе, Александр принял граждан Магнесии и Тралл, пришедших сдавать свои города. Для их оккупации он направил во главе с Парменионом 2500 пехотинцев-наемников, примерно столько же македонян и около 200 всадников- $1друзей" [51]. В это же время он направил столько же войск в эллинские города Ионии и Эллады, которые еще находились под властью персов. Всюду Александр приказал уничтожать олигархию, восстанавливать демократическое правление, разрешать всем жить по их законам, освобождать их от прежней персидской подати[52]. Восстановление демократии, как правильно указывал А. Б. Ранович, диктовалось в первую очередь не демократическими убеждениями Александра, а военными соображениями, мы бы добавили: военно-политическими соображениями. Тираны и олигархи держали сторону персов, поэтому на них опереться было невозможно [53]. Однако источники не говорят о том, в какой мере этот приказ был проведен в жизнь, был ли он проведен вообще или дело ограничилось обещаниями. Но в результате такой политики антиперсидское движение охватило все побережье до юга и перебросилось с материка на острова Эгейского моря. Из труда Арриана и некоторых эпиграфических памятников можно заключить, что сторону Александра приняли Тенедос, города на острове Лесбос, прежде всего, Мити лена, .может быть, и Хиос[54].

Начиная с Дройзена, в буржуазной науке очень широко трактуется та свобода, которую греческим городам Малой Азии предоставил Александр. По выражению Дройзена, он им возвратил "свет и воздух"[55]. В советской науке А. Б. Ранович показал, что слово Ελευθερία во времена Александра означало только свободу от долгов и не включало в себя государственный суверенитет. Это видно хотя бы из Приенской надписи 334 г. до н. э. и надписи из Хиоса 332 г. до н. э. В период диадохов это слово вообще теряет всякую связь с понятием государственной независимости и суверенитета.

Подвергнув тщательному критическому анализу самые разнообразные источники, как нарративные, так и эпиграфические и папирологические, советский историк приходит к интересным, оригинальным выводам.

Остро полемизируя с буржуазным американским историком Э. Бикерманом, А. Б. Ранович выдвигает интересную мысль о том, что Александр рассматривал "свободу" греческих городов с точки зрения нового мировоззрения своего времени, а именно: в эту эпоху задачей "эллинистических монархий было положить конец партикуляризму, ограниченности, раздробленности греческих полисов" [56].

В какое отношение вступали "освобожденные" эллины Малой Азии и соседних островов к Коринфскому союзу, от имени которого Александр начал войну с персами? Использовал ли он их присоединение для расширения этого союза и тем самым для дальнейшей пропаганды панэллинской идеи, или он имел намерение в освобожденных городах создать оплот для утверждения и укрепления своей собственной позиции в малоазийских землях, использовать их как опору своей власти против греков материка? Этот интересный вопрос был впервые поставлен Ю. Керстом [57]. Но ответить на этот вопрос оказывается довольно трудным. Нам очень мало знакома государственно-правовая организация малоазийских греков. Мы точно знаем, что некоторые города входили в Коринфский союз, но у нас нет никаких свидетельств о принадлежности к нему эллинских городов на азиатском материке [58].

Керст полагает, что островные греки, которые, по крайней мере, формально сохранили свой суверенитет по Анталкидовому миру, включались в Эллинский союз; напротив, малоазийские греки, бывшие подданные Персидского государства, вступали в особые отношения с Александром, как их "освободителем", и в особые союзы. Александр не хотел допускать в Азии власть Эллинского союза, поэтому ему противопоставил объединение малоазийских греков