Восточная сказка - страница 30
— Полли? — окликнул ее принц. — Как ты? Я принесу воды…
Девушка тяжело дышала и пыталась прийти в себя, пока Рашид бегал за водой.
Он протянул ей стакан и вновь присел рядом, тревожно глядя на нее.
— Какая же ты красивая, — не сдержавшись, произнес он. Полли действительно была сказочно хороша в экзотическом восточном одеянии.
Полли сделала несколько глотков и поставила стакан на маленький столик.
Прохладная влага, что осталась в уголках ее мягких губ, в буквальном смысле загипнотизировала принца. Не отдавая себе отчет в том, что делает, Рашид наклонился к Полли и взял ее лицо в свои ладони. Он подобрал остатки влаги языком и ворвался в сладкие глубины ее рта. Принц наслаждался аппетитной спелостью и мягкостью нежной девичьей плоти. Вкус Полли был настолько будоражащим, что принц в буквальном смысле обезумел от нахлынувших на него чувств.
Полли тоже забыла об осторожности. Она прильнула к Рашиду, всем своим видом давая понять, что хочет его не меньше и готова пойти до конца.
Когда еще, если не сейчас? Ведь они находились в чертоге любви, построенном по приказу короля. В приюте предков, которые пошли наперекор условностям ради нескольких счастливых мгновений. Рашид теснил ее все глубже на диван, лаская гибкую девичью спину, покрывая поцелуями шею и плечи.
Он случайно задел резной столик, и стакан, стоявший на нем, упал и разбился. Остатки воды растеклись по расписному кафельному полу.
— Твой стакан разбился, — объявил очевидное Рашид.
Он хотел собрать осколки, но Полли потянула его за руку, сладко прошептав: «Оставь…»
Принц взглянул на девушку. Казалось, вокруг нее стояло волшебное марево, подрагивающее и звенящее, словно мираж над раскаленным золотом барханов. И он увидел в этой дымке неотвратимость. Ее свежесть и красота переливались всеми цветами радуги, не позволяя отвести взгляд.
— Становится жарко, — пробормотал мужчина.
Шелковое одеяние Полли будоражило воображение шейха. Он невольно представлял роскошное тело, скрытое под ним.
— Безумно жарко, — подтвердила Полли. Грудь ее вздымалась и опускалась.
— Если мы сейчас не вернемся во дворец… — начал шейх.
— Ты прав, — спохватилась Полли. — Нам лучше поторопиться…
Шейх встал и протянул ей руку.
Зачем она это сказала? — спрашивала себя Поллианна. За секунду до того она знала, на что идет, и сгорала от желания. Но стоило принцу заговорить, как стыдливое благоразумие взяло верх.
— Рашид, — печально проговорила сестра и обняла брата. — Представь себе, я знаю, что тебя так мучает… И это не болезнь отца. Как ни прискорбно, мы уже давно готовы к худшему… Поверь мне, брат, Полли ничего не знает про ту сделку с конем.
— Возможно, — нехотя согласился принц.
— Я подробно расспросила Полли о ее жизни в замке Шелтон. Полагаю, ей нелегко приходится со всей этой сводной родней. Она выбивается из сил, чтобы удержать замок на плаву. Мне кажется, Полли из тех, кто в любой, даже самой пиковой ситуации рассчитывает только на себя. Как я могла понять, молодой герцог — человек со странностями. Но Полли об этом не распространяется. Семья очень много значит для нее. У этой девушки есть четкий кодекс чести, и она строго придерживается его.
— Молодой герцог — неуч, бездарь и лентяй и не ровен час пустит все поместье под откос! Ханиф сдружился с ним на почве студенческих шалостей. Но, в отличие от нашего брата, Энтони как был оболтусом, так им и остался. Он и жену себе выбрал под стать, такая же тщеславная бездельница! — без обиняков отозвался принц о сводном брате своей очаровательной гостьи.
— То есть он тебе неприятен? — без какой-либо надобности уточнила Бахайя, просто чтобы поддержать разговор.
— «Неприятен» — еще мягко сказано, — усмехнулся Рашид.
— Полли говорила, что он слабый и безвольный человек.
— По мне, так он слаб на голову, — прогремел голос принца.
— Меня удивляет, почему Полли не бросит все это? Не предоставит негоднику самому решать свои проблемы, справляться с делами? Зачем тратить свою жизнь на то, что ей не принадлежит и никогда принадлежать не будет? Неужели любовь к груде камей в ней настолько сильна? Почему она не выберет свободу?! — воскликнула в недоумении Бахайя.