Восточные узоры - страница 62

Весной с каждым днем лето набирает силу. В апреле температура достигает 35° в тени, а во второй половине мая устанавливается постоянная сухая жара с дневной температурой 45–47°. В первой половине августа градусник термометра иногда подскакивает до 52°. В это время город кажется вымершим. Все сидят дома у вентиляторов, кондиционеров и кулеров. Можно только посочувствовать тем, кому приходится в это время ходить по улице или ездить по раскаленному полуденным солнцем городу на автомашине.

Осень в Ираке проходит незаметно. Начиная со второй половины сентября температура падает с каждым днем, по утрам и вечерам становится прохладно. В это время года случаются песчаные бури. Небо заволакивает серо-желтой пеленой, за которой не видно даже солнца, на столах, на книгах появляется тонкий слой мелкой пыли, автомашины ходят в городе с зажженными фарами.

Зимой в Багдаде идут дожди, и температура опускается до 10–15° тепла. Состоятельные иракцы надевают демисезонные пальто, бедняки стараются поплотнее закутать голову в теплый платок. В Сирийской пустыне дуют прохладные ветры, и пастухи надевают тяжелые тулупы, сшитые из овечьих шкур. На севере Ирака в горах выпадает снег. Из-за обильных дождей вода в Тигре поднимается и затапливает отмели левого берега. Зимой в бетонных коробках домов холодно. Центральное отопление есть только в домах современной постройки. В Багдаде в некоторых домах топят камины и керосиновые печки. Дрова покупают на вес в специально отведенных муниципалитетом местах городских рынков.

Проходит зима, и вновь наступает весна, которая по праву считается здесь самым лучшим временем года. В знаменитых сказках ”Тысячи и одной ночи” Багдад предстает во всей своей красе только весной: ”Вот Багдад… зима ушла от него с ее холодом, и пришло к нему время весны с ее розами, и деревья в нем зацвели, и каналы в нем побежали”.

Мне представилась возможность совершить большое путешествие по южным районам Ирака. Программа поездки включала посещение развалин древних городов — Вавилона, Борсиццы и Ура. Эти центры древней цивилизации до военных действий последних лет привлекали в Ирак тысячи туристов.

Хорошая асфальтированная дорога. Первые километры пути из Багдада на юг. По обочинам дороги мелькают большие сады, огороженные глинобитными заборами с тяжелыми металлическими воротами. Сейчас конец февраля, и в садах уже цветут абрикосовые деревья. Белые и бледно-фиолетовые нежные цветы покрывают безлистые ветки, поднимающиеся над серыми глинобитными стенами.

Серебристая лента шоссейной дороги теряется где-то у горизонта. Плоская сероватая равнина покрыта пожухлой прошлогодней травой. Однообразие пейзажа нарушается лишь темными дымками кирпичных заводов, производящих желтые по цвету кирпичи, из которых построено большинство домов Багдада и городов Южного Ирака. На высоких призматических трубах заводов, напоминающих по форме морской корабль, цветными кирпичами выложены имена Аллаха, пророка Мухаммеда, халифа Али и его сыновей Хусейна и Хасана. Изредка попадаются рощи финиковых пальм и небольшие, спрятавшиеся в их тени деревушки. Дома этих деревень сооружают из плотных циновок, сплетенных из пальмовых листьев, и обмазывают толстым слоем глины. В таких домах, называемых ”сарифами”, живут большинство крестьян Южного Ирака.

На 90-м километре от дороги Багдад-Хилла есть съезд вправо, к развалинам Вавилона. Примерно через километр я останавливаюсь перед воротами богини Иштар, ведущими в южную часть древнего города. Эта богиня любви и плодородия, богиня воительница, олицетворение планеты Венеры, весьма почитаема на Древнем Востоке, где она известна под разными именами. Сама Иштар, или Истар, — богиня ассиро-вавилонской мифологии. Нередко ее называют также по имени древнесемитского божества Астарта. Уже в более позднее время Иштар-Астарта отождествлялась с карфагенской Таннит, греческой Афродитой и римской Юноной. Любимыми песнопениями богини Иштар были гимны: ”Я — Истар, богиня вечера. Я — Истар, богиня утра. Я — Истар, отверзающая засов сияющего неба в моем великолепии. Небеса сокрушаю я, землю поражаю, горы низвергаю. Я — великая мать гор, их предел”. Так поется в одном из гимнов, нанесенном на клинописные таблички, находящиеся в Берлинском музее с 1886 года.