Восторг - страница 35

– Ничем. Я просто подумал, что тебе станет легче, если узнаешь, что Создатель принял меры. Я просил тебя позволить демону преступить границы. Просил ждать ответной реакции, и она наступила.

– Что он сделал ей?

– Победы и поражения, которых вы добились, неизменны. Ни Он, никто другой не в силах ничего сделать после того, как флаг был поднят… они бесповоротны. Но Творец постановил, что ее действия не могут оставаться безнаказанными…

– Подожди, я не понял. Если Девина оказала влияние на исход раунда, значит, ее следует лишить победы.

– Состязание устроено иначе. Победы… – Архангел поднял взгляд на небо. – Проводя параллель, наверное, сравнимы с личной собственностью.

– Моей?

– В некотором смысле, да.

– Значит, если она плюет на правила, и это влияет на результат, то Творец возвращает мне то, что по праву принадлежит мне. И, раз уж мы заговорили об этом, хочу отметить, что если бы я знал, чья душа на кону в раунде Матиаса, я бы не сосредоточился не на том мужчине.

– И это было исправлено.

– Как?

Вдалеке, на другом краю луга, автомобиль свернул с главной дороги и двинулся по тропе, проходившей мимо деревенского домика.

Черт. Гостей здесь не ждали… а желтый цвет означал, что это такси.

Машина не остановилась у главного здания.

Найджел выгнул бровь. – Уверен, что это самоочевидно.

И на этой «все-и-так-ясно» ноте, он исчез.

– Спасибо, дружище, – пробормотал Джим. – Очень помог. Как и всегда, черт возьми.

Завернув за угол, Джим прижался лопатками к алюминиевой обшивке. Пистолет не остался за его поясом. Снова в его руке, он был готов открыть огонь.

Такси остановилось у гаража.

Спустя мгновение мужчина, которого он никогда не ожидал больше увидеть, вылез из задних дверей… ночной кошмар во плоти… взрыв из прошлого, с которым он совсем недавно имел дело.

Это наказание за нарушение Девиной правил?

– Вот… ублюдок… – прошипел Джим.

Глава 13

Когда Матиас вышел из такси, он сказал водителю ждать. Гараж перед ним представлял собой двухэтажное помещение с лестницей слева, ведущей на второй этаж. Двойные двери на уровне земли были закрыты; та же ситуация с дверью на верхней площадке. Шторы задернуты…

За окном наверху тонкие шторки раздвинулись, и показалась лохматая голова собаки, будто животное встало двумя лапами на подоконник.

Кто-то явно жил тут.

– Скажи таксисту, чтобы уезжал.

Голова Матиаса дернулась вправо… увидев мужчину, вышедшего из тени здания, ему захотелось опереться на что-нибудь, память всколыхнулась мгновенным узнаванием.

Джим Херон. Восставший из мертвых.

И, согласно тому, что подсказывало Матиасу его нутро, парень выглядел, как всегда: огромное, мускулистое тело, темно-русые волосы, жесткое, бесстрастное лицо. Но не было подробностей, внутренних комментариев по поводу того, откуда он знал мужчину, что они делали и пережили вместе. Но одно было ясно… будучи невооруженным и без средства к побегу ты не захочешь находиться рядом с парнем, даже если он без оружия.

Матиас постучал по стеклу, дал водителю двадцатку и отослал такси.

Когда машина развернулась в три приема и уехала по подъездной дорожке, звук сминаемой шинами гальки казался таким же громким, как и выстрелы.

– Это пистолет у твоей ноги или ты просто рад меня видеть? – сухо осведомился Матиас.

– Пистолет. А ты не хочешь поведать, что ты здесь делаешь?

– Я бы с радостью. Может, ты поможешь мне ответить на этот вопрос?

– Чего? – Когда Матиас не ответил, циничные, ангельские голубые глаза Херона сузились. – Ты серьезно. Не врешь.

Матиас пожал плечами. – Понимай как хочешь. И пока ты соображаешь, я хотел бы отметить, что тебя считают мертвым.

– Как ты нашел меня.

– Информация, так сказать.

Когда Херон подошел ближе, Матиас отметил, что положение пистолета с глушителем сменилось так, что сейчас дуло было направлено прямо на его грудь. И он мог поспорить на то немногое, что осталось от его несчастных мозгов, что парень спустит курок без раздумий. И значит, либо этот похожий на солдата тип был параноиком… либо, по какой-то причине, он считал Матиаса опасным.

– Я не вооружен, – сказал Матиас.

– Ты-то да.

Этот сороковой не опустился; это тело не расслабилось; а глаза не потеряли осмотрительности.