Вот и лето прошло... - страница 13
— Извините, Виктор Петрович, но моя епархия — воспитательный процесс, культурный досуг…
— А это? — перебил он, указывая на разбитое окно в коридоре. — Тоже не ваша… епархия?
— Нет. Но могу объяснить. Это — женихи.
— Кто?
— Ну парни, мужчины… Когда их не пускают — после одиннадцати или, скажем, дисциплинарное наказание — так они девушек вызывают камешками в окно. Иногда вот не рассчитают…
— А чьи конкретно женихи?
— Конкретно ничьи. Мы так вообще их всех называем, — хихикнула она. — Ну как потенциальных женихов.
— Ага, — повторил он мрачнея.
Хотел еще что-то добавить, но сдержался и зашагал дальше. Лариса Евгеньевна поспешила за ним.
На общей кухне, в кипении кастрюль и шкварчании сковородок, на Фролова с Ларисой Евгеньевной набросились девушки в халатах, передниках, чалмах из полотенец.
— Год обещают еще плиту поставить, а где она? Чай пьем в три смены! — кричала одна.
— И вытяжки нету никакой! Задохнуться можно! — наступала вторая.
— Столы где новые? Где полки? — вопрошала третья.
А с претензией коренного свойства выступила, конечно, Лиза Лаптева. Многие в общежитии были, слава богу, остры на язычок, но Лаптева была острее и бойчее всех. Крупная, ладная, хоть и не писаная красавица, но вполне ничего, с вечно насмешливым глазом, выглядывающим из-под косой челки, она вмиг перед главным вопросом или колким словечком смешно оттопыривала нижнюю губу, сдувала челку со лба и выпаливала этот вопрос или словечко. Вот и сейчас она выпятила губу, сдунула челку и выпалила:
— Это всё — цветочки! Вы главное скажите: обещали нам на пятом этаже кухню вернуть, а она всё под складом, почему? А? Ответьте, вы ответьте!
Лариса Евгеньевна грудью прикрыла Фролова, слегка растерявшегося под напором вопросов.
— Тихо, Лаптева! Виктору Петровичу не за что пока отвечать. Он не виноват, что мы полгода без коменданта…
— Ладно, ладно, теперь комендант есть, — перебил ее Фролов. — Претензии ваши, товарищи девушки… женщины, понял. Примем меры, обещаю.
— Нам уже обещали! — не унималась Лаптева.
— Кто обещал, пусть отвечает, — нахмурился Фролов. — А я за свое отвечу.
— Ах, приятно слышать слово настоящего мужчины! — просияла Лаптева. — Только один вопросик: вы к нам в коменданты надолго?
Фролов помедлил и ответил честно:
— Как выйдет. Полагаю, не на всю жизнь.
— Ясно! — Лаптева сдунула челку, сверкнула хитрым глазом. — Жених приходящий. И уходящий!
Девушки, давно ждавшие этого момента, расхохотались.
А Лариса Евгеньевна взвилась от негодования:
— Ну-у, Лаптева!..
— Погодите. — Фролов уставился на Лаптеву. — Как звать?
— Меня? Лиза. А что?
— А то, что язва ты, Лизавета, ох и язва. Век тебе жениха не видать!
Он четко, по-военному развернулся на каблуке и носке и вышел из кухни. А девушки вновь грохнули смехом — на этот раз в адрес озадаченной, впервые не нашедшей что ответить Лизы Лаптевой.
…Лариса Евгеньевна с трудом поспевала за сердито шагавшим по коридору Фроловым и быстренько сообщала:
— Эта Лаптева, учтите, из самых-самых вредных! Где какой конфликт, там всегда она! А еще про нее говорят… конечно, только между нами, строго конфиденциально…
— Чего там «строго»! Строго говоря, права эта ваша Лаптева. На сто процентов права!
— По сути — возможно. Но по форме…
— Не в форме суть! — отрубил он.
И остановился перед дверью с надписью «УЧЕБНАЯ».
— Что здесь?
— Комната для занятий. У нас много вечерниц, заочниц. Только…
Она хотела о чем-то его предупредить, но Фролов, не дослушав, толкнул дверь, вошел — и остолбенел от визга девчонок в неглиже. Он вылетел как ошпаренный.
— В чем дело?!
— Да я же не успела сказать, — оправдывалась Лариса Евгеньевна. — Эту «учебку» временно под жилье отдали. Жилья ведь не хватает, а учащиеся как-нибудь приспособятся…
А что делать — приспосабливались. Занимались в институте, готовились к экзаменам в читальных залах. Труднее всего было тем, кому предстояло чертить курсовые и дипломные проекты. Чешские чертежные комбайны были закуплены в достаточном количестве, но где их ставить, когда закрыта учебка? Однако и с этим приспособились. Металлические основы комбайнов пылились на складе, а чертежные доски с них содрали и, выторговав у соседок по комнате пару часов в день, укладывали эти доски на обычные столы и горбились над ними, чертили.