Вот они какие - страница 13

— Норд, Норд! Ко мне! — кричал хозяин.

Повелительные нотки в его голосе заставляли Норда вздрагивать и еще быстрее взбираться на заснеженный обрыв. Только наверху он остановился и оглянулся. Маленькая черная фигурка хозяина. Маленькие светящиеся окошки. Пес стоял, втягивая ноздрями тонкую струйку запаха дыма.

— Нордик! Норд! — звал хозяин.

И вдруг серая длинная цепь, как живая, возникла в сознании Норда. Она подползала и старалась прицепиться к ошейнику. Пес отпрыгнул. Яркие колючие звезды висели над тундрой, и большой белый круг луны медленно поднимался на небо.

Повернувшись, Норд побежал туда, откуда поднималась луна, и его тень, синяя, четкая, с острыми ушами, бежала рядом, не оставляя следов на мерцающей пелене снега.

Через несколько дней нашли Джульбарса с перегрызенным горлом. Промысловый сторож рассказывал, что как-то ночью видел Норда около промысла. Он даже окликнул его, но при первом же оклике Норд скачками взобрался на обрыв и скрылся.

Тайком друг от друга хозяева по нескольку раз в ночь открывали дверь, обманутые царапаньем и визгом ветра.

Норд не возвращался.

Неожиданной телеграммой хозяин был отозван в Магадан.

Прошел месяц после отъезда хозяев. По-волчьи прижимаясь к нетоптаному, голубому от луны снегу, к знакомому дому крался Норд. Это была минута, когда псу захотелось домой, чтобы, как раньше, лежа у белой, дышащей теплом печки выгрызать из лап ледышки и громко стучать хвостом по полу, подставляя голову ласкающей руке.

Дверь до половины занесло снегом. Нагнув голову, пес стал раскидывать лапами шуршащий, сыпучий снег.

Из-под двери потянуло холодной пустотой. Время и ветер выдули из дома жилые, теплые запахи. Под лапой что-то звякнуло — это было кольцо, ввинченное в порог, и начало свернувшейся под снегом цепи. С запахом железа пес втянул в себя щемящую тоску одиночества.

…Глухой, ровный, без переливов вой зазвучал над промыслом, протянувшись от застывшего дома с черными незрячими окнами до недосягаемо высокой луны.

В этом было всепрощение человеку. Древняя тоска собаки по человеческой ласке. Покорность зверя, признавшего и оправдавшего суровое владычество человека. Неукротимое, горячее желание вернуть прошедшее звучало глухим воем и застывало белым паром дыхания.

После этой ночи никто уже не видел Норда.

Ушел ли он со стаей одичалых собак, разделив с ними радости и невзгоды бродячей жизни, или, кто знает, может быть, при встрече с тундровым волком поединок решил, кому из них лежать на снегу, отражая остекленевшими глазами ледяной блеск луны.

Отсвет утренней зари упал на белую сову и окрасил ее в розовый цвет. Сова недовольно захлопала желтыми глазищами, расправила крылья и бесшумно улетела в чащу. С потревоженной ветки мягко свалился пласт снега.

Несмотря на спокойную тишину заваленной снегами тайги, зима не на шутку встревожена. Вот уже несколько дней, как по тайге бродят неуловимые, смутные запахи, разнося волнующие слухи о скором приходе весны.

Сквозь сплетенные вершины деревьев ласково глянуло весеннее, голубое небо. Зима, прижимаясь к земле, уползала от горячих лучей в чащобу, где притаились лиловые ночные тени.

На припеке из-под осевшего снега показался зеленый, жесткий листок рододендрона. Как будто кустик высунул лапку, желая узнать, достаточно ли тепло наверху и не пора ли ему покинуть свое зимовье. Задремавшую в чаще сову опять потревожили. В яме, под вывороченным корнем упавшей лиственницы, зашевелился снег и послышалось громкое сопенье.

Возмущенная сова даже повернула голову задом наперед, но, сослепу ничего не увидев, на всякий случай решила перебраться повыше.

Сопенье продолжалось. Из сугроба показалась озабоченная медвежья морда отощавшей за зиму медведицы. Она поднялась на задние лапы, со свистом втянула воздух, осмотрелась и заурчала. Вслед за ней из берлоги выкатились два маленьких медвежонка и замерли, испуганно моргая от яркого света. Ведь они не знали, что, кроме парной темноты берлоги и мохнатого брюха матери, существует такой большой, сияющий мир.

Оробело прижавшись друг к другу, они смотрели, как мать каталась по снегу и под ее грузным телом с хрустальным звоном раскалывалась ледяная корочка. Но медведица опять заурчала. Медвежата бросились к ней и с веселым рявканьем устроили кучу-малу. На шум из дупла, выскочила белка. Секунду она наблюдала веселую возню и, развеселясь сама, запустила в медвежью семью вылущенную кедровую шишку.