Вот такая любовь - страница 36

Лили глубоко вздохнула. Конечно, она здесь чужой человек и не имеет права вмешиваться в их семейную жизнь, но все-таки, когда Кристина или Витторио явятся сюда, чтобы забрать Карло, она им скажет все, что думает по поводу их отношения к ребенку!

Рано утром, еще до рассвета, Лили услышала внизу какой-то шум. Она быстро встала, накинула хлопчатобумажный халат, уже успевший высохнуть, зажгла свечу и поспешила в отцовскую спальню. Карло спал безмятежным сном; значит, ее разбудил Витторио – только он один мог свободно пройти на виллу.

Лили с облегчением сбежала вниз по каменным ступеням. Она сама все ему выскажет, прежде чем это сделает Кристина, по-своему переиначив всю произошедшую историю.

Витторио сидел на краю дивана. В одной руке он держал стакан бренди, в другой – полотенце, которым вытирал свои мокрые волосы. Зажженная керосиновая лампа отбрасывала мягкие тени, непрекращающийся за окном дождь эхом отзывался в доме.

– Я должен был прийти, – процедил он сквозь зубы, не глядя в ее сторону. – Мне необходимо тебе кое-что рассказать.

– Ах, ты пришел поговорить! Но то, что произошло, непростительно, и чем скорее до тебя это дойдет, тем лучше.

Витторио в ярости взглянул на нее; на его виске нервно пульсировала жилка. Но остановить Лили было уже невозможно. В ее сознании отчетливо всплыло воспоминание о событиях вчерашнего вечера, – мокрый, испуганный Карло с расцарапанным лбом, нашедший в себе мужество в одиночку, под проливным дождем, в полной темноте добраться через безлюдные виноградники до ее дома, рассказ мальчика о покинувших его отце и Кристине, – и теперь она не намерена была сдерживаться.

На секунду Витторио замер в смущении, а затем сурово произнес:

– Не старайся свалить вину на меня одного. Я не безгрешен, но и ты тоже. То, что произошло, рано или поздно должно было случиться. – Отбросив полотенце, он поднес стакан с бренди к губам, и тут вдруг у Лили что-то словно оборвалось внутри. Как он смеет оправдываться и перекладывать свою вину на нее?! Она не мать и не нянька его ребенку!

Переполнявшее ее негодование вырвалось наружу. Мгновение – и выбитый из рук Витторио стакан разлетелся по каменному полу тысячью осколков.

– Да что за дьявол в тебя вселился, черт побери? Неужто в том, что ты называешь сердцем, у тебя не осталось ни капли чувства?! – Гнев полыхнул в нем, подобно пожару в степи. Он вскочил на ноги и порывисто схватил ее за плечи. – Я пришел сюда сегодня потому, что последние несколько дней без тебя показались мне адом. А ты, вместо того чтобы попытаться понять меня, вытворяешь черт знает что!

Лили обмякла в его руках, вдруг поняв: они говорят о разных вещах. Он не знал. Витторио Росси не знал, что его сын был не дома, а там, в постели наверху.

– Витторио! – вскричала она. – Витторио, послушай…

– Я достаточно долго слушал. Мне известен лишь один язык, на котором можно с тобой разговаривать.

Лили почувствовала, как его губы уверенно прижались к ее губам. Она не знала, плакать ей или смеяться. Он пришел просто потому, что хотел быть с ней, и она ощутила знакомую волну жгучего восторга, но сейчас… Сейчас было не до того.

– Подожди, Витторио, – сказала Лили и отстранилась от него. Ей пришлось откашляться, чтобы продолжить. – Ты ведь не был дома и ничего не знаешь. Карло… – Она не успела закончить фразу.

– Карло? Что с ним?!! – взревел он, словно раненый зверь, и в этот момент Лили поняла, что он любит сына больше самой жизни.

– Он здесь. – Она сделала инстинктивный жест, как бы призывая его говорить тише. – Он спит наверху, в отцовской комнате. Теперь он в полной безопасности. Карло остался совсем один в твоем доме, началась буря, он испугался…

Витторио, не дослушав, оттолкнул ее, пробежал через комнату и бросился вверх по лестнице.

Лили оторопело проводила его взглядом и отправилась на кухню приготовить кофе. Бутылка бренди стояла там, где Витторио ее оставил, и она плеснула немного в две чашки, пока закипала вода для кофе. Ей было теперь стыдно, что она усомнилась в любви Витторио Росси к сыну; как все-таки мало она знала его! Он приехал прямо к ней из своей деловой поездки, даже не побывав дома, и ей следовало бы радоваться этому, но мысль о грустном маленьком мальчике наверху, нуждавшемся в этом человеке больше, чем она, омрачала ее чувства.