Вот Жизнь Вечная: Жития и чудесные видения святых Василия Нового и Григентия, архиепископа Эфиопского - страница 12

Когда прошла неделя, я захотел снова пойти к святому и взял с собой своего духовного брата, которого звали Иулиан. Когда мы вместе пришли и совершили лобзание во Христе, святой предложил нам сесть, а сам, развязав свой шерстяной пояс, свернув его и убрав в карман, прилег на свое ложе, так как был очень стар. Я же шепотом сказал Иулиану:

— Попрошу у святого пояс, потому что мне очень хочется иметь его как талисман, а ему я куплю новый.

Иулиан же отговорил меня, сказав:

— Брат, мы еще не достаточно хорошо знакомы с ним. Не пристало пока ничего просить.

И, испросив его благословение, мы ушли.

Святой жил в то время в Аркадианах, рядом с двумя церквами Архангелов Михаила и Гавриила, которые построил царь Василий, желая замолить убийство царя Михаила. Мы же жили у площади Быка. И вот, когда мы пришли домой, свернутый пояс святого оказался у меня на кровати. Узнав его, мы обрадовались и удивились этому невероятному чуду, недоумевая, кто принес его сюда. Взяв его, мы приложили его к лицу и очам, радостно лобзая. После этого, разделив его, мы отнесли его в храм святого первомученика Стефана на площади Быка, а сами назавтра решили пойти к святому. Но в тот день Иулиану пришлось выполнять какое-то неотложное поручение, и поэтому я отправился один. Когда я пришел на площадь Тавра, я встретил Иулиана, который уже окончил свои дела, и пригласил пойти со мной. Он сокрушался, что не взял с собой денег, чтобы купить что-нибудь святому, но я сказал, что и моих хватит на нас обоих, и мы радостно пошли вдвоем. Когда мы пришли, он первым зашел внутрь; за ним вошел и я и припал к честным ногам старца. Святой поднял меня и затем, обратившись к почтенной старице, сказал:

— Матушка, этот юноша вчера забрал мой пояс и, разрезав его на части, оставил в часовне первомученика.

Я же, услышав это, удивился: ведь только божественной силою мог пояс оказаться там, и никто не видел его. Он же говорил о том, что случилось, как будто бы сам был там. Иулиан тоже, услышав это, удивился и, упав, поклонился святому, говоря:

— Благослови раба твоего, святый отче!

Святой поднял его и снова сказал старице:

— А этот встретил Григория на площади Тавра и не хотел идти к нам, потому что ему нечего было нам принести.

Когда святой сказал это, мы еще больше изумились, испугались и затрепетали, не смея взглянуть на него. Святой же сказал:

— Садитесь, дети мои, и не робейте со мной, но бойтесь Бога, Господа неба и земли, Который просветит души ваши и направит вас к душевному спасению и на всякое благое дело и удостоит Царствия Своего.

Сказав это, он вынул из кармана другой пояс и дал мне, сказав:

— Вчера ты хотел попросить мой пояс, но брат помешал тебе. Я же ради твоего благоговения ко мне послал его тебе в урочный час. Но возьми и этот. И Бог, Который дает силы каждому, кто любит Его, даст и вам силу попирать змей и скорпионов и всякую силу диа- вольскую, чтобы избежали вы разнообразных ухищрений его.

Сказав это, святой взял в руку свой честной пояс и, облобызав его, отдал мне. И мы сели за стол.

В это время пришла какая-то пожилая черница, а с ней другая, помоложе, тоже по виду монахиня. Первая старица поклонилась святому, и тот сказал:

— Святый Дух Божий да сохранит душу твою и тело твое в чистоте и непорочности.

И пригласил садиться. Тогда ему поклонилась и другая. Святой, повернувшись к ней лицом, посмотрел строго и был очень суров с ней. Мы же, не зная причины, просили его, чтобы он разрешил ей сесть с нами за трапезу, но святой рассердился на нас, что мы просим за нее. Тогда Феодора, прислуживавшая ему, сказала:

— Господин мой, она тоже раба Христова и носит монашескую схиму. Почему ты сердишься на нее? Пусть и она сядет.

Но святой и на нее взглянул сурово и сказал ей:

— Что ты болтаешь, как неразумная женщина, предлагая, чтобы с нами рядом сел бес? Тебя, наверное, ввела в заблуждение ее схима. Но она пришла сюда не с верою, а лишь затем, чтобы искушать меня.

Взяв чашу, наполненную вином, он собрал крошки со стола и бросил в вино; затем он поднял чашу вверх, делая вид, что протягивает ее кому-то, и сказал мнимой монахине: