Вотан

В Германии родятся разные секты,

Которые очень приблизятся к счастливому язычеству:

Плененное сердце и малый результат,

Они вернутся к уплате истинной десятины.

Предсказание Мастера Мишеля Нострадамуса, 1555 г.г [2]

Когда мы оглядываемся на время до 1914 г., кажется, что мы живем в другую эпоху.

То, что с нами сегодня происходит, вряд ли даже приснилось бы до войны. Вначале мы

отнеслись к войне между цивилизованными нациями как к чуши, ибо такая

абсурдность, несомненно, становилась все менее и менее возможной в нашем

рациональном, интернационально организованном мире. С войной пришло то, что

можно назвать лишь бесовским шабашем. Фантастические революции и решительное

перекраивание карт; в политической сфере возникают феномены, прототипы которых

находятся в средневековье и античности; государства проглатывают соседей и своими

тоталитарными претензиями переплевывают любое предыдущее теократическое

намерение; и христиане, и евреи подвергаются преследованиям; политические убийства

сплошь и рядом, оптом, и, наконец, мы только что стали свидетелями

головокружительного пиратского рейда на мирных, полуцивилизованных людей [3] .

Когда такие события происходят в сфере политической, то вряд ли стоит удивляться,

что и другие сферы продуцируют те же характерные явления. В царстве философии

надо быть терпеливым, ибо у философа должно быть время на раздумье перед тем, как

он сможет понять, в каком времени мы живем. Но царство религии уже произвело на

свет некоторые, очень значительные события.

Движение безбожия в России вообще-то не удивляет, потому что греческая

православная церковь уподобилась своим лампадам и иконам, нагромоздив обилие

ритуалов и религиозного убранства. На Ближнем Востоке облегченно вздохнули, когда,

освободившись от самих себя, покинули курящуюся фимиамом атмосферу

православной церкви и пришли к честной мечети, где возвышенное и невидимое

всеприсутствие Аллаха не было вытеснено обилием подмен. Каким бы плачевно

низким ни был духовный уровень у <научного> противодействия, все же было

неизбежно, что XIX столетие и его <научное> просвещение рано или поздно дойдет до России.

Но любопытен тот, мягко говоря, пикантный факт, что старый бог бури и натиска,

давно бездействующий Вотан, смог проснуться, как потухший вулкан, к новой

деятельности в цивилизованной стране, о которой давно уже думали, что она переросла

средневековье. Мы увидели Вотана, возрожденного в молодежном движении, и кровь

нескольких овец пролилась в жертвоприношениях, возвестивших самое начало его

возвращения. С рюкзаком и лютней белокурые юноши, а иногда и девушки появились

как не ведающие отдыха странники на дорогах от Нордкапа до Сицилии, верные слуги

скитающегося бога. Позже, ближе к концу Веймарской республики, роль

странствующих переняли тысячи и тысячи безработных, которых можно было

встретить везде на дорогах их бесцельных путешествий. А к 1933 г. гуляющих уже не

осталось, люди сотнями тысяч маршировали. Движение Гитлера повергло всю

Германию к его ногам, от пятилетних до ветеранов, и поставило спектакль великой

миграции людей, спектакль, знаменующий время. Вотан-путешественник проснулся.

Он появился на свет в немного застенчивом виде, на сборищах сект простых людей

Северной Германии, обсуждавших то, как Христос восседает на белой лошади. Я не

знаю, возможно ли, чтобы эти люди сознавали древнюю связь Вотана с фигурами

Христа или Диониса, но, думаю, вряд ли.

Вотан - это лишенный покоя путешественник, который творит беспокойство и

вызывает раздоры то там, то здесь или же действует магически. С приходом

христианства он превратился в дьявола и жил только в быстро затухавших местных

традициях призрачным охотником, которого видят в штормовую ночь со своей свитой.

А роль неутомимого путешественника в средневековье перешла к Агасферу, Вечному

Жиду[4] , который является не иудейской, а христианской легендой. Другими словами,

мотив странника, который не принял Христа, был спроецирован на евреев, точно так

же, как мы всегда переоткрываем наши собственные психологические содержания,

ставшие бессознательными, у других людей. Так или иначе, но здесь присутствует та