Вовка - зелёная фуражка - страница 3
— Чудак ты! — сказал Коля. — Тюбетейку можно на любой барахолке купить за рубь за двадцать, а настоящую пограничную фуражку поди купи… Её за службу выдают.
На барахолке Вовка никогда не бывал, а в магазинах и на базаре, даже на привозе, действительно им с тётей Валей никогда не попадалось пограничной фуражки.
А почему Коля предложил Вовке пограничную фуражку? Да только потому, что она у него была. Когда Вовкин папа был ещё курсантом пограничного училища, а сам Коля был таким, каким был сейчас Вовка, он тоже потребовал себе на голову что-то особенное, не как у всех, и молодой его дядя, Вовкин папа, отдал ему свою курсантскую фуражку. Её пришлось малость переделать: перелицевать и уменьшить. Но зато получилась «вещь», как сказал сосед, фуражечных дел мастер.
И вот на улице Ефремова, кроме Сеньки-тюбетейки, появился Вовка — зелёная фуражка. И улица покачнулась от изумления, а Сенькина тюбетейка сама собой свалилась с макушки хозяина.
— Не настоящая… — изрёк Сенька, приходя в себя. — Переделка не считается!
Опять выручил двоюродный Коля:
— А из какой переделана? Из настоящей пограничной! Это тебе что? Так себе? Да эта фуражечка в Карпатах побывала, на Западной Украине… Ясно тебе это? А твоя тюбетейка где побывала? На барахолке?
На это Сенька ничего ответить не мог: его тюбетейку действительно купили на барахолке.
Всем захотелось поносить настоящую пограничную фуражку или хотя бы потрогать её. Даже девчонки потянулись к Вовкиному головному убору. Но тут Сенька налетел на них петухом.
— А ну, отскочь! Мы с девчонками не водимся! — сказал он и даже прикрыл Вовку своим телом.
— Не водимся… — подтвердил Вовка. — Отскочьте…
И девчонки остались в прошлом. Их почему-то в Армавире было больше, чем мальчишек. Пожалуй, с ними можно было бы играть, но даже тогда, когда Сенька, подцепив свинку, целый месяц не показывался на улице (и к нему никого не пускали), Вовка остался верен уговору и с девчонками не водился. Сделал только одну уступку: разрешил девчонкам не только потрогать свою пограничную фуражку, но даже примерить её. Он будто забыл её на скамейке у калитки, а сам стал подсматривать сквозь щёлку в заборе. Конечно, девчонки немедленно слетелись к скамейке, как воробьи на хлебную корку. Когда все они перетрогали фуражку, все перемерили её, Вовка неожиданно выбежал со двора:
— А ну, отскочьте!
По словам Сеньки, на Севере только одно было хорошо — там не водилось девчонок. Нечего им делать там. Да и мальчишек было не густо: раз, два — и обчёлся.
В общем, нагнал Сенька страху. Но когда стало ясно, что Вовке всё же придётся ехать с отцом и матерью, Сенька сказал:
— Эх! Жалко мне тебя, несмыслёныша! Вот кабы твой отец согласился взять и меня с собой… Дали бы нам пограничники автомат, хоть один на двоих, мы бы с ним и шпионов ловили бы, и с медведями бы расправились…
— А может, он и согласится? — ухватился Вовка за Сенькино предложение. — Пойдём попросим…
Сенька только усмехнулся.
— Так не бывает… — сказал он с грустью. — Он же пойдёт к моим спрашивать, можно меня взять или нет? А разве мои отпустят? Да нипочём! Мамка сразу про тёплую одежду начнёт, что её у меня нет, а купить не на что. Я же не один у них, а шестой. Всем валенок не накупишься. И шапок не напасёшься. Нет, не видать мне твоего Заполярья, как своих ушей. А ты пропадёшь там без меня… Хоть письма пиши почаще.
— Ладно, — сразу же согласился Вовка. — Я каждый день тебе писать буду.
Сенька опять рассмеялся:
— «Ладно… Писать буду…» Смехота! А как же ты будешь писать, когда ты сроду ни читать, ни писать не умеешь? — Забыл Сенька, что и сам только собирается осенью в первый класс.
— Научусь, — не сдавался Вовка.
— Это когда будет-то? Да пока ты читать-писать выучишься, так и забудешь, как меня звать-величать… — вздохнул Сенька.
— Не забуду… Я и там буду с тобой водиться…
— Интересно! Я буду тут, а ты там… Как это можно так водиться? — удивился Сенька.
— А я думом буду с тобой водиться, вот как! — сказал Вовка. — Пойду с ружьём шпионов ловить, и ты понарошку со мной. Убью медведя и буду говорить, что мы его с тобой убили… Хочешь так водиться?