Война - дело молодых - страница 4
Потому что на самом деле Акела-то здесь я, и рулю тоже я. Когда не прикидываюсь беспомощной женщиной...
Вот уж не знаю, куда только нас вынесет с такими рулевыми...
Однако, "поздняк метаться", как говорит Бек.
С остальными пацанами в чём-то проще, в чём-то сложнее. Сашка младше других и слушается меня беспрекословно. Артур и Гелани - вещи в себе. Я почти ничего про них не знаю. У Гелани есть родственники где-то в селе, но ехать туда он не хочет. У него нет руки - правой, по локоть... где он потерял руку, он не рассказывает. Артур же вообще ничего о себе не рассказывает. В отличие от Бека, который добивает меня страшилками из своей жизни.
Причём самому ему эти истории страшилками отнюдь не кажутся - они только доказывают его лихость и крутизну неописуемую... Например, история о том, как федералы его сбросили с вертолёта, а ему хоть бы хны... Уточнение: вертолёт летел над самой землёй, он этого не знал, но он же, ясен пень, нохча (чеченец) и потому не испугался ну вот ни на столько! Только ногу сломал.
Слушая это, я молчу о том, что он иногда заикается и часто кричит во сне.
Как и другие.
А двое малышей убегают при виде огня. Любого, даже в печке.
А еще двое из тех, кого я считала глухонемыми, просто не говорят. Не могут. Или не хотят. Хотя всё слышат.
Всё чаще и чаще я думаю, на сколько меня вообще хватит здесь...
И благословляю свою фотографическую память на хорошие книжки, которые пересказываю денно и нощно... До хрипоты.
Или стихи читаю. Лермонтова, Маяковского, Блока... "Скифы" особливо хорошо идут во время укладки дров в поленницу.
Да, дорогая. Дрова, поленница, печка... "Откуда дровишки? Из лесу, вестимо..." Вместо леса здесь деревья, которые ещё сохранились вокруг бывшего детсада, где нас разместили, и доски от забора... хотя забор надо бы и поберечь. Гости захаживают иногда... а гости бывают всякие. Самые безобидные - солдаты-срочники. Пока что у нас есть хлеб и каша. Кормим, если просят...
* * *
Раньше она никогда бы не поверила, что можно так радоваться трём обыкновенным, сильно обшарпанным и помятым эмалированным вёдрам, валявшимся среди разного хлама в сараюшке за домом. Удивительно было ещё и то, что никто раньше не добрался до этого сокровища.
веселится и ликует весь ночной Монмартр
всюду море ослепительных огней
Нетерпеливо сдувая с лица липкие нити паутины, она наконец выкарабкалась из сарая и с торжеством потрясла брякнувшими вёдрами перед носом у пацанов.
- Вот! За водой хоть сейчас можно идти! Только сполосните их сперва хорошенько... Чего вы?.. - Она осеклась.
Бек надменно сощурился:
- Чтоб ты знала - нохчи воду не носят!
- Что-что? - переспросила она, не веря ушам. Горло вдруг перехватило от обиды. - Шутишь?
Она беспомощно оглядела всех.
Гелани и Сашка отвели глаза, Артур открыл было рот, но промолчал.
- Это бабье дело - воду носить, - отрубил Бек. - Поняла?
держа кувшин над головой
грузинка узкою тропой
сходила к берегу
Она с размаху швырнула им под ноги задребезжавшие вёдра и пошла в дом.
Рано утром, пока малыши ещё спали, она молча спустилась в кухню, - мимо Артура и Гелани, не проронивших ни слова, мимо Бека, прислонившегося к косяку, - обречённо считая про себя, сколько же раз придется тащиться к колонке и обратно. Завтрак. Посуда. Обед. Посуда. Стирка...
как хочется стреляться
среди берёзок средней полосы
Полнёхонькие вёдра в ряд стояли у плиты. И в жестяном корыте воды было до краёв. И в помятом баке для стирки...
Она изо всех сил удерживая улыбку, выдохнула, посмотрела на подпиравшего косяк Бека - тот немедля отвернулся и направился во двор.
* * *
- Бек, послушай, а вот... Ты меня научишь?.. Говорить на вашем... на...
- Нохчийн мотт (чеченский язык)? Ха! Тебе всё равно не суметь. Ну фиг ли, спрашивай.
- Ох... Как дела, например, или вот...
- ГIуллакш муха ду.
- Ка-ак? Да мне в жизни не выговорить... Гуллаш... Ё-моё... Ну погоди же, не смейся! Как мне сказать: "Я не чеченка, я русская"?