Война начиналась в Испании - страница 10
мне хорошо наедине с тобою
в родных полях — полях моей Гранады!»
III
И он ушел…
Из камня и надежды
могильный холм ему сложите, братья,
в Альгамбре, чтобы плакали фонтаны,
над ним роняя горестные пряди,
и говорили вечно:
«Преступленье
в Гранаде свершено — в его Гранаде!»
1936
Дневные раздумья
Пер. Ю. Петров
Пока полыхает пальма,
которую жжет закат,
и вечер исполнен мира,
и сад тишиной объят,
и Гуадалавьяр Валенсию
поит водой, как брат,
и в небе Аузиаса Марка
стройные башни стоят,
и к морю река стремится
сквозь розы, сквозь их аромат,
я о войне размышляю.
Она, как железный град,
верховья Дуэро хлещет —
там колос на нивах смят,
идет от Эстремадуры
в этот лимонный сад,
от серой Астурии — к морю,
где воздух от света свят…
Я думаю об Испании, проданной целиком —
от гор до гор,
от рек до рек,
от головы до пят.
1937
Смерть раненого мальчика
Пер. М. Самаев
Ночь. Снова лихорадки молотки
в висках, бинтами стянутых. Томится
ребенок.
«Мама… мотыльки,
а это — видишь? — золотая птица».
«Усни, мой мальчик!»
Матери рука
ручонкой слабой к простыне прижата.
«Как жар твой остудить хотя б слегка?»
В укромной спальне горький запах мяты…
Во мраке город за окном уснул.
Высокий купол под луной белеет.
И башня. Самолета дальний гул.
«Спит, слава богу… спит. И жар слабеет…»
Звон стекол. Вихрь ночной в окно дохнул.
«Мой мальчик… холодеет… холодеет!..»
1938
Поэт вспоминает поля Сории
Пер. П. Грушко
То в небе — как стрела на крыльях лука,
то долгоногой тенью у протока,
то над развалистым гнездом из дрока
на каждой башне — аист-закорюка!..
О Сория, ты накатила снова.
Твое немое поле смотрит ныне —
зеленый сон на каменной равнине,
пречистый край, где кромка гор лилова.
Эй, бомбовоз, летящий в земли эти,
ответь-ка мне: Дуэрское верховье
все так же помнит о своем поэте,
почав свой романсеро цвета крови?
Иль вновь гуляет Каин по планете?
Ответь, оса, чье жало наготове?
1938
Весна
Пер. М. Самаев
Сильней войны, ее смертей и слез, —
когда неловкою дрофой кренится
в полете трехмоторный бомбовоз,
чтоб снизиться над ветхой черепицей, —
твой труд, который жизнь полям принес
твой лист, что в почке тополя томится.
На лед кровавый — след свинцовых гроз —
с горы лавина чистых вод стремится.
Пока сирена воет, все грозней
гудит гора и по морской равнине
дым стелется, как хоровод теней, —
ты трудишься, не ведая унынья,
и слышится мне острый звук твоей
пастушьей скрипки, юная богиня.
1937
Гимн
Пер. О. Савич
Под солнцем утра, утра славы
и жизни, мира и любви
цветет свобода величаво,
являя чудеса свои.
Свобода!
Ты у Испании в крови,
как роза правды для народа,
цветок любви.
С надеждой, с верою идущий
поет.
Испания к весне грядущей
идет вперед
в единстве моря и полей.
Испании моей
огонь — надежда и порука,
но он испепеляет тех,
кто на нее поднимет руку.
Свобода!
Ты миру шлешь лучи свои,
как песня правды всех народов,
как гимн любви.
1937
«Россия, благородная Россия…»
Пер. Ф. Кельин
Россия, благородная Россия!
Ты во сто крат святей и благородней
С тех пор, как, жезл и скипетр свой сломав,
В свои ты руки серп взяла и молот!
Здесь крайний выступ Запада, здесь горы
Уходят ввысь зубчатою стеною,
Подобно необъятным лирам
Из камня и из солнца. Но повсюду,
Где бурые раскинулись равнины,
Где зеленеют нивы, где глубоко
Струятся реки, где морской простор
Светло смеется, где растет терновник,
На солнце зреет золотой лимон,
Где рядом с дроком расцвела гвоздика,
От гор к горе и от реки к реке
Испании ты слышишь голос.
Раскат грозы военной покрывая,
Гремя от моря и до моря,
Он говорит тебе:
— Сестра[20]!
1938
«Испания, от моря и до моря…»
Пер. П. Грушко
Испания, от моря и до моря
простертая, как лира… Руки злые,
окопы, рвы и щели фронтовые
ведут через поля, холмы, нагорья.
В трусливой злобе отчий крик позоря,
дубы корчуют, гроздья золотые
в давильнях мнут, колосья налитые
жнут, на твоем взошедшие просторе.
Опять, мой скорбный край, опять страною,
омытой ветром и морской волною,
предатель помыкает! Все, что свято
во храмах божьих, канет в забытье!
Все, что созрело, лишь цена и плата,
все для гордыни и для дел ее!