Война «невидимок». Остров Туманов - страница 5

– За борт их! – крикнул Витема. – Направьте свет так, чтобы всем было видно.

Норвежцы бросились на помощь товарищам. Их встретил град ударов прикладами. Грянул выстрел, другой, третий. Немцы подняли двух привязанных к мешкам пленников и перебросили через борт. Вопль ужаса вырвался из группы норвежцев. Один из них прыгнул на помощь тонувшим. Но выстрел из винтовки помешал ему подплыть к ним, и третье тело исчезло в волнах, озаряемых ярким светом прожектора.

Мертвая тишина наступила на палубе «Черного орла». Витема повернулся и медленно пошел к рубке. Мейнеш приступил к распределению норвежцев по кубрикам. Их гнали штыками, ударами прикладов.

Старый Глан исподлобья наблюдал за боцманом. Адмирал был последним, к кому подошел Мейнеш. Боцман сел около него на корточки и достал трубку.

– Можете погасить свет, – крикнул он матросам.

Яркий свет, заливавший шканцы, погас. Через несколько минут на палубе воцарилась тишина. Над головами двух стариков, молча сидевших рядом в темноте, поскрипывал такелаж.

– Ну что же, Ивар? – проговорил боцман. – Вот мы и встретились.

– Поди-ка ты к дьяволу, старый пес! – пробормотал Глан. – Уйди, или я придушу тебя…

– Перестань упрямиться, Ивар. Говорю тебе как друг: посоветуй молодежи работать. Нам нужны люди…

– У тебя язык без костей, – ответил Глан. – А мой не поворачивается для таких предложений…

– Ну, вот что я скажу тебе в последний раз… – начал было Мейнеш, но в этот момент распахнулась дверь рубки и Витема негромко позвал:

– Эй, Мейнеш!

– Да, капитан! – откликнулся Мейнеш и, шаркая тяжелыми сапогами, пошел к мостику.

Глан слышал, как стучали его каблуки о медную оковку трапа. В светлом квадрате двери еще некоторое время вырисовывалась худая фигура Витемы. Когда Мейнеш поднялся к нему, капитан притворил дверь. Он сказал так тихо, что никто, кроме Мейнеша, не мог его слышать:

– Где эта старая треска – Глан?

– На палубе, сударь, – понижая голос, в тон Витеме, ответил Мейнеш. – Я думаю, куда его поместить, чтобы вам удобно было заниматься его лечением…

Витема рассмеялся. Он приблизил губы к самому уху боцмана и что-то прошептал. Потом немного громче закончил:

– Смотри же, чтобы ни один норвежец не пронюхал об этом… Лучше всего проделай это без помощи матросов. У тебя еще хватит силы справиться с раненым?

Мейнеш только крякнул. Рука Витемы легла на его плечо.

– Возьмешь пару колосников и конец покрепче. Пятнадцать минут на то, чтобы этой старой падали не было на «Марте». Понял?

– Да, капитан.

Голос Мейнеша звучал еще более хрипло, чем обычно.

– Скажешь моему буфетчику, чтобы выдал тебе бутылку коньяку.

– Предпочитаю голландский джин, капитан.

– Я всегда завидовал твоим нервам. Ну, иди…

Мелькнул освещенный квадрат отворенной двери, и Витема скрылся в рубке. Мейнеш не спеша спустился на палубу.

Сначала он было направился к неподвижно сидящему Глану, но потом повернул в другую сторону. Долго возился у ящика с такелажным имуществом. Звонко прозвучал удар топора, обрубающего трос. Мейнеш мурлыкал что-то себе под нос.

…Ровно через пятнадцать минут послышался осторожный стук в дверь капитанской каюты.

Витема оторвался от книги.

– Да!..

В каюту на цыпочках вошел Мейнеш и вытянулся у двери. Витема вопросительно поглядел на него. По-видимому, взгляд боцмана сказал ему больше, чем могли бы сказать слова. Витема подошел к столику около койки и, налив из стоящей там бутылки стакан коньяку, протянул Мейнешу. Тот крякнул и медленно выцедил золотистую жидкость.

Вечером, когда Найденов уже лежал в койке, караульный матрос втолкнул к нему в каюту Йенсена.

– Здесь ты и будешь помещаться, – сказал матрос.

Даже тут, снова увидев друг друга, ни Найденов, ни Йенсен не подали вида, что знакомы.

– Кто разрешил поместить его ко мне? – сердито спросил Найденов.

– Боцман Мейнеш, – последовал ответ матроса.

И лишь когда корабль погрузился в сон, Найденов и Йенсен шепотом рассказали друг другу обо всем, что произошло с ними со времени расставания.

– …И вот, – закончил свой рассказ Нордаль, – случилось худшее: нам предстоит путешествие в Германию. Я не верю тому, что нас выкинут за борт!