Война номер четыре - страница 4

— Вообще не спал, — признался Орсо и прикусил язык: выглядит как жалоба и нытьё!

Ада, впрочем, нытья не заметила:

— Тем более. Мои люди посторожат дом и в случае надобности выставят Каленти, приди они хоть ротой. Вообще я бы вам посоветовала, буде попадутся на дороге ваши тётушки, с ними не разговаривать — оставьте их мне. У меня большой опыт… — В словах Ады прозвучало что-то кровожадное, и Орсо на мгновение даже пожалел родственников.

Но прежде чем уйти из этого дома, надо понять главное. Откуда всё это, зачем, почему?

— Простите мою несообразительность… я всё же никак не пойму… почему отец так решил? Я не хочу сказать, что недоволен его решением, но…

— Вы вполне можете быть недовольны, что тут такого? — пожала плечами Ада. С усилием толкнувшись от подлокотников, она поднялась на ноги, дохромала до окна, приотодвинула штору и с любопытством выглянула на улицу. На карнизе снаружи намело уже, оказывается, порядочно снега… — Я вовсе не подарок, да и в воспитании давно уже не разбираюсь. Я горжусь доверием вашего отца, но… знаете, у меня есть только одно объяснение его решению. Предупреждаю: я не настаиваю на нём, но оно самоочевидно.

Женщина отвернулась от окна и посмотрела прямо на обитателя комнаты:

— Всем остальным, кому вообще могло быть дело до его семьи, он доверял намного меньше.

— Но… почему? — Нет, положительно сегодня у него туго со словами — простейшие вопросы не удаётся задать ясным языком. Однако Ада, кажется, поняла:

— Мы с вашим отцом были знакомы давно, хотя я не назвала бы это знакомство очень близким. Если захотите, я расскажу вам, как было дело, но не сейчас — история долгая и может показаться малопонятной. Давайте решим все срочные насущные дела, сейчас вам всё равно не до разговоров. Согласны… я надеюсь?

— Согласен… Госпожа Анлих…

Ада умоляюще подняла руки:

— У меня к вам просьба: называйте меня Адой, хорошо? Я совсем не госпожа, тем более для вас. На людях обращайтесь как вам будет удобнее, но когда мы одни, прошу, не надо титулов и фамилий!

— Как пожелаете. — Здесь порядочному молодому человеку, видимо, следовало бы покраснеть или смутиться, но Орсо сейчас и в самом деле было не до того. Он вдруг остро почувствовал, что не спал две ночи и чем скорее ему попадётся пригодная для сна поверхность, тем лучше. Но и заставлять опекуншу ждать неправильно…

Юноша провёл ладонью по лицу:

— Прошу меня простить, я боюсь заснуть на ходу. Если я скажу что-нибудь неуважительное, умоляю отнести это на счёт…

— Отнесу, отнесу, не беспокойтесь, — рассмеялась Ада. А вот смеётся она приятно, и даже голос кажется не таким резким. — Едемте ко мне, пока вы в самом деле не уснули. У меня на улице возок. Коня можно сразу взять с собой, за остальным вернёмся.

Орсо ещё раз потёр ладонями лицо. Помогло — кровь прилила к щекам, глаза слипались чуть меньше:

— Я задержу вас на одну минуту.

Через минуту он и в самом деле появился одетый и при шпаге, предложил Аде руку, и та с готовностью оперлась на неё. Лестница, видимо, была для её ноги нелёгким испытанием.

Морозный воздух и снежинки, касающиеся лица, ещё немного отрезвили Орсо. Вот бы сейчас вскочить на Пороха и — карьером отсюда, в метель, куда глаза глядят, чтобы из всех звуков остались только свист ветра и грохот копыт по подмерзающей земле… Он с трудом оставил заманчивую картину бездумной бешеной скачки и вернулся в реальность: даме нужно помочь сесть в экипаж.

Возок Ады мягко шёл по заснеженным улицам, полозья иногда чуть слышно гудели на льду. Маленькие окна залепило снегом, внутри стало совсем темно. От голода и усталости Орсо начал мёрзнуть и из последних сил боролся со сном. Чёрная шубка Ады касалась его плеча, она даже на вид была такой тёплой, такой уютной… не спать, ещё не хватало!

— Вы уже подумали, что будете делать с обстановкой дома? — спросила опекунша.

Орсо ещё раз героическим усилием отогнал дремоту:

— Я бы хотел… если это вам не помешает… я хотел бы забрать вещи из кабинета отца, всю библиотеку, Пороха, конечно, и… если можно… ещё рояль.

Зима взялась за город по-настоящему: дворники не успевали бороться с сугробами, карнизы украсились снежными фестонами, мосты обледенели, и ночами целые отряды уборщиков с пешнями и лопатами долбили наледь, чтобы утром можно было ездить без опаски. Похолодало, и в одно хмурое морозное утро город расцветился словно яркими фонариками — в него вторглись стаи снегирей. Громкое требовательное «пик-пик» доносилось с каждого куста, рябиновые деревья дрожали и колыхались под натиском сотен голодных птиц.