Война олигархов - страница 10

— Ещё две моих бензоколонки на Коммунистической и на Гафури взорвали, — Ирек Нурисламович был так напряжён, что, казалось, поднеси спичку — и сам взорвётся не слабее, чем цистерна с бензином..

— Откуда ветер дует? Что–то серьёзное? — осторожно спросил Нур.

— Похоже, нефтяная шпана развлекается… — Сафин задумался, выстукивая пальцами по столу нехитрый мотивчик.

Нур прислушался: похоже, чижик–пыжик? Да, не вполне кстати он тут со своей просьбой. Земля–то у Ирека под ногами если не горит, то тлеет…

— Ладно, Нурмухамет, вернёмся к твоим баранам, — Сафин глубоко выдохнул. — Итак, как я уже сказал, беспроцентных кредитов я не даю. А процентов драконовский брать с тебя не могу. А не драконовский мне не выгоден. Так что денег я тебе не дам. По крайней мере — пока.

И Сафин встал, давая понять, что разговор закончен. «Пока» закончен.

Нур так и не понял, к чему конкретно относилось это многозначительное «пока». То ли — пока не улягутся нефтяные неприятности. То ли пока он, Нур, не сделает официальное предложение Зере, любимой дочери Сафина.

4 сентября 1998 года,

Москва

«Авангард — Банк» находился на улице Двадцати шести Бакинских комиссаров и располагался в обычном многоэтажном доме.

Синий «мерс» остановился возле самого крыльца. Пекарь вышел и, захлопнув дверцу, поднялся наверх. Уже с крыльца он, спохватившись, дистанционным пультом, запер машину. Показав охраннику на входе карточку с ключом, Пекарь прошёл внутрь.

Его встретил длинный тощий молодой человек в хорошо отутюженном, но несколько мешковато сидевшем на нём костюме:

— Чем могу служить?

— Вот! — без лишних слов Пекарь и ему показал ключ.

— Одну минуту! — недокормленный мальчик скрылся за банковской стойкой и через полминуты появился, держа в руках второй ключ с карточкой, на которой значилась та же цифра «234» и ещё солидную связку ключей на одном кольце.

Они спустились в подвал, миновали три двери и оказались в прямоугольной комнате, напоминавшей аккуратную камеру хранения: одна стена состояла из множества пронумерованных ячеек.

Молодой человек вставил свой ключ в одну из замочных скважин ячейки N234, повернул его и вежливо посторонился. Пекарь проделал ту же операцию уже со своим ключиком.

Открыв дверцу, пухлой папки внутри ячейки он не обнаружил — только стандартный большой конверт с надписью «Николаю Петровичу Опекушину». В конверте — на ощупь — были точно бумаги, но явно не те.

Держа в правой руке конверт, Николай Петрович вышел из банка. Дурное предчувствие охватило его: левую руку он опустил в карман просторного кожаного пиджака и нащупал патрон от «калашникова» — зачем–то он прихватил и его вместе со злополучными ключами. Пекарь сжал патрон в ладони — тот был тёплым, почти горячим.

Жарко было и в машине. Пекарь включил кондиционер и только тогда вскрыл пакет. В пакете обнаружилось два больших листа, сложенных пополам. Пекарь мало что смыслил в полиграфии, но всё же вспомнил как эта хрень называется: вёрстка. В пакете и в самом деле были вёрстки двух полос «Московского вестника» Обе значились под третьим номером. Две третьи страницы — это, должно быть, что–то значило? Красным маркером на обоих листах было выделено число, 6 сентября. Значит, завтра, — подумал Пекарь.

Разорвать в клочья ему хотелось и эти вёрстки, и тех, кто их прислал. Его, солидного бизнесмена, заставляют играть в какие–то шпионские игры! Он чувствовал себя Штирлицем накануне провала, рассматривая эти два листа — два варианта развития событий, которые ему предлагали вконец оборзевшие пацаны.

По первому варианту ему, Пекарю, предлагалось публично ссучиться — главный материал номера назывался «Николай Опекушин: авторитет–стукач в одном флаконе». Убойный текст был снабжён копиями пекаревских доносов на синих братьев. Пекарь застонал.

Этот путь вёл в гроб. Однозначно.

Второй вариант вёрстки и вовсе был чистым издевательством. Статья называлась «О чём звонит Царь–колокол» и рассказывалось в ней о том, как на Ново–тульском ликёро–водочном заводе начато производство новой, лучшей в мире «Царь–водки». Интервью с владельцем завода Г. В.Сидоровым сопровождалось фотографией, где наглый красавчик с бутылкой в руке что–то объяснял внимательному корреспонденту.