Война перед войной - страница 42

«Куда-то очень торопятся, — решил Дмитрий. — Афганцы редко отказывают себе в удовольствии спокойно насладиться чаем и беседой после еды. А эти явно не местные: шапки из каракуля носят горожане, в деревнях предпочитают чалму».

Хозяин подал кебаб. Каждая порция — десять маленьких шампуров — была уложена на лепешку, пропитывая ее горячим жиром. Дмитрий взял половину померанца и выдавил сок на мясо, оторвал краешек лаваша, снял им с шампура мясо с кусочком курдючного сала, посыпал черным, потом красным перцем и с аппетитом съел. Он любил афганский кебаб, предпочитая его любому другому. Мясо, нарезанное небольшими кусками, афганцы нанизывают на шампур, чередуя с кусочками курдючного сала. Такой кебаб готовят всего несколько минут, но на сильном жаре, который дает древесный уголь, привозимый с лесистых отрогов Гиндукуша. Поэтому мясо всегда хорошо прожарено, но остается при этом сочным.

Водитель, изголодавшийся на скудном солдатском пайке, первым разделался с кебабом, и Дмитрий отдал ему остаток своей порции. Хозяин заметил это и, когда принес чай и получил деньги, осторожно поинтересовался:

— Хороший кебаб?

— Чудесный, — ответил Дмитрий.

— Молодой барашек, еще утром бегал, — расплылся в улыбке афганец.

Сели в машину. Полковник, которому надоело держать на коленях тяжелый автомат с неудобным круглым магазином, передал его Дмитрию:

— Положи на сиденье.

Двигатель немного остыл, водитель отдохнул и повеселел, поэтому стартовали довольно резво и затряслись по ухабам улицы. На выезде из деревни глухие стены домов из сырцового кирпича сменились тянувшимися справа и слева от дороги высокими глиняными дувалами, кое-где полуразвалившимися, за которыми прежде были то ли сады, то ли виноградники, теперь уже заброшенные. Сильно тряхнуло на неровной дороге, и как будто что-то тяжелое и звенящее, вроде ящика с инструментами, упало и застучало на железном полу. Дмитрий непроизвольно подался влево и выставил руку, чтобы на всякий случай придержать лежавший на сиденье автомат. В левом боковом стекле зияло пулевое отверстие с расходившимися паутинкой трещинами. Несколько ударов — и еще две дыры. Дмитрий, наклонившись всем телом, схватил обеими руками автомат.

— Газу! — закричал полковник.

Дмитрий развернулся, передергивая затвор.

Стекло сзади осыпалось. Выставив в разбитое окно автомат, Дмитрий полоснул очередью в сторону дувала, приподнял ствол, стараясь второй раз пройтись чуть выше стены.

Мотор взвыл. Водитель, видимо, полностью утопил педаль газа. Машину немного занесло, а из-под бешено закрутившихся колес, потерявших на секунду сцепление с грунтом, выбросило облако дорожной пыли. Уже не видя, куда стрелять, Дмитрий продолжал очередь за очередью лупить в разбитое окно, пока магазин не опустел полностью. Промчались по ухабам с километр и выбрались на шоссе.

— Стой! — скомандовал полковник. — Все целы?

Осмотрелись. Ни на ком не было ни царапины, хотя битое стекло валялось повсюду. Вылезли из машины. Водитель закружил вокруг нее, разводя руками при виде повреждений и причитая: «Вах! Вах!»

— Смотри, — сказал полковник, указывая рукой на деревню. По неприметному проселку, удаляясь в сторону гор, пылила белая «Тойота». — Те двое и устроили нам эту импровизацию. Да вот только сильно пропустили нас вперед, поэтому и стреляли так плохо по движущейся цели. А если бы били по наезжающей машине, по водителю и колесам, нам бы хана.

Полковник помолчал. Потом сказал:

— Ну, ты, в общем, правильно сориентировался. Водитель тоже молодец. Скажи ему, — открыл дверь в салон, порылся в сумке, вытащил новый магазин для «ППШ» и выщелкал из него на сиденье шесть патронов. Снарядил опустевшую после столкновения обойму «ТТ»[26] и протянул пистолет Дмитрию. — Умеешь обращаться? — присоединил круглый магазин к автомату и уселся с ним на переднее сиденье. — Поехали!

Дмитрий поймал за рукав водителя, считавшего дыры в металле, и, передав ему похвалу полковника, сказал:

— Заводи!

— Заедем в Майданшахр, там афганский гарнизон, — бросил полковник. — Надо как можно быстрее доложить о засаде.

Приходя в себя после столкновения, Дмитрий все более поражался быстрой перемене в его отношении к полковнику. Скупая похвала тоже, видимо, впервые понюхавшего пороху полковника быстро растопила ледок прежнего отчуждения, и Дмитрий легко простил ему все прежние обиды, и большие, и малые.