Война с продолжением - страница 44

. К рекомендациям экспертов Ллойд Джордж был готов прислушиваться лишь тогда, когда они совпадали с его собственной точкой зрения. Керзон, оставшийся в Лондоне фактическим главой Форин Оффиса, с явной досадой следил за тем, как важнейшие вопросы решаются без него. Его ведомство часто не знало, что делают сотрудники, посланные в Париж (особенно ярко это проявилось во время переговоров о месопотамской нефти). В свою очередь, Ллойд Джордж не считал нужным посвящать сотрудников Бальфура и Керзона в свои планы и фактически вел собственную дипломатическую игру, опираясь лишь на свой личный секретариат. После победы либерально-консервативной коалиции на выборах Ллойд Джордж мог не опасаться внутренней оппозиции, а об отношениях внутри самой коалиции он еще серьезно не беспокоился. В вопросах Ближнего Востока премьер-министр довольно быстро выработал концепцию очень сложную в деталях, но довольно простую по сути. Она заключалась в установлении фактического британского контроля над важнейшими районами Османской империи не только за счет прямого военного вмешательства, но и при помощи зависимых от Англии политических сил (в первую очередь — Греции, правительства Фейсала и сионистов), а также игры на искусно разжигаемых противоречиях между союзниками — Францией, Италией и США.

Президент США В. Вильсон в вопросах Ближнего Востока находился под сильным влиянием миссионерских кругов. У него, по существу, не было здесь определенной программы. Он лишь был твердо убежден в необходимости освобождения от турецкого гнета всех покоренных народов (в особенности армян), а также отторжения от Турции Константинополя. Эти положения были отражены в рекомендациях Исследовательской секции американской делегации, более известной как «Inquiry», по поводу будущего стран Ближнего Востока. Этот документ лег на стол к Вильсону 21 января. На территории Османской империи предполагалось создать шесть государств: константинопольское (включавшее оба берега Проливов), турецкое (в Анатолии со столицей в Конье), армянское (в восточных регионах), Сирию, Месопотамию и Палестину. Новое государство в Проливах должно было быть интернационализировано; Армения, Сирия и Месопотамия — переданы от имени Лиги Наций под мандат великих держав (каких именно — не уточнялось). Палестина передавалась под мандат Великобритании, которая должна была способствовать ее постепенному превращению в еврейское государство[250].

Вильсон также проявлял явные авторитарные наклонности в проведении внешнеполитического курса. В известном смысле он оказался пленником собственной идеологии, в основе которой лежали принципы «открытых дверей» и «самоопределения народов». Будучи исключительно популярным в Европе, Вильсон свято верил в свое призвание переустроить мировой порядок в соответствии со своими принципами. И Ллойд Джордж, и Клемансо, каждому из которых была необходима его поддержка в том или ином вопросе, сочли за лучшее поддерживать в нем некоторое время эту иллюзию и, по крайней мере внешне, подчиниться его принципам. Однако всякий раз оба европейских лидера старались так приложить эти принципы к реальной обстановке, чтобы это наилучшим образом соответствовало их собственным целям.

Ллойд Джордж первым попытался сделать это, когда в самом начале конференции зашла речь о судьбе германских колоний и территорий, отторгаемых от Турции. Европейские лидеры, в особенности Клемансо, испытывали естественное для них желание решить эти проблемы традиционным способом — договориться между собой и поделить владения побежденных врагов. Но это никак не соответствовало принципам Вильсона. Тогда Ллойд Джордж, использовав идею представителя Южно-Африканского Союза Я.К. Смэтса, предложил, чтобы Лига Наций на известных условиях выдавала определенной стране мандаты на управление той или иной территорией с целью создания наилучших условий для ее развития[251]. С этим компромиссным предложением после недолгих возражений согласились и Вильсон, и Клемансо, причем возражения возникали в основном применительно к германским колониям. Необходимость применения мандатного принципа на Ближнем Востоке ни у кого не вызывала сомнений