Война - судья жестокий - страница 8

Грунт оказался не таким каменистым, как представлял себе Андрей. Лишь изредка попадались гранитные глыбы небольших размеров. Их нужно было обкапывать и потом выдирать вручную, что замедляло темп работ. Землю вытаскивали носилками и сваливали в овраг неподалеку.

Охрана была солидная: два автоматчика, курсирующих туда и сюда, и два надсмотрщика с бичами. Ежели кто начинал трудиться, по их мнению, медленно, его подгоняли ударами скрученных ремней. На спинах от них оставались багровые полосы, которые долго потом ныли, не давая ложиться на спину.

Кормили их практически раз в день: утром давали только воду, и лишь вечером полагалась похлебка и какая-нибудь каша с микроскопическим куском хлеба. Изредка, уже в сумерках, пленным бросали обглоданные кости, на которых остались кусочки мяса. Сухолитков полагал, что делается это для забавы, потому что сверху на них, подсвечивая фонариком, глядел с десяток бандитов. Видно, надеялись увидеть, как русские дерутся из-за кусочков мяса, специально оставленных на костях. Андрей понял, какого типа развлечения ждут бандиты, поэтому приказал Белому собирать кости, тщательно очищать их от мусора, а затем распределять между бойцами. Вскоре эти забавы прекратились. Боевикам не понравилось то, что федералы не рвут куски мяса друг у друга. Иногда давали селедку. Ели ее, конечно, с жадностью, но зато потом ужасно хотелось пить, а вода была дефицитом. Люди мучились от жажды. И тогда Андрей сказал охраннику, чтобы тот передал шефу: если им не дадут воду, работать они не смогут. Как ни странно, но это подействовало. Со следующего дня их в полдень водили на десять минут к ручью, протекавшему неподалеку от лагеря. Там можно было не только напиться, но и умыться.

Работа продвигалась медленно. Руководил ею старый, изъеденный морщинами чеченец, очевидно, в прошлом имевший отношение к подобным делам. Наблюдая, как трудятся солдаты, он частенько недовольно цокал языком, а иногда сам брал в руки лопату и показывал, как нужно копать. Выражая недовольство, он, правда, никогда не бил пленных. Зато уж надсмотрщики старались вовсю — плети свистели частенько.

Сухолитков давно понял, что новый склад делается в ином месте потому, что старый рассекречен — недаром же туда послали его группу. А вот о местонахождении нового никто не должен знать. И это лишний раз подтверждало, какая участь их ждет по окончании работ. «Чехи» ни за что не оставят свидетелей в живых. Значит, надо было что-то предпринимать.

Ночью, обдумывая еще и еще раз все происшедшее с ними, он понял, что нужно найти способ бежать. Ну, хотя бы сделать попытку побега. Лучше погибнуть в бою, чем от меча чеченца. Но кому можно довериться, если среди них есть предатель?.. Кто это?.. Кто?.. Сотни раз задавал он себе этот вопрос и не находил ответа. Надо бы хоть передать своим в Ханкалу, где у «чехов» новый склад. Но даже этого сделать они не смогут — рации-то у них нет…

Всеми этими мыслями он решил поделиться с единственным человеком, которому доверял безоглядно, — с прапорщиком Белым. Когда все уже храпели, он придвинулся к нему и высказал шепотом то, что накипело на душе. Белый выслушал его внимательно и тихонько ответил:

— Верно мыслишь, командир. Я за побег — обеими руками! Надо попробовать. Времени-то у нас осталось в обрез.

— Да уж, сроки приближаются.

— А что, если завтра рвануть? Ночью. Один станет на плечи другому, двое вынырнут из ямы, снимут часового. И вперед!

— Что ж, план неплохой. Давай его и осуществим. Только ты пока никому об этом не говори.

— Понимаю, командир.

Так и было решено. Однако наутро Сухолиткова прямо с работы повели к Мундовану. За Андреем пришел специальный посланец и, хмурясь, знаком приказал следовать за ним.

Муса встретил старлея хмуро. Посмотрел сверлящим взглядом в упор и отрывисто сказал:

— Плохо работаете! — Нагнул голову, сделав паузу, рыгнул и пролаял: — Мой задание не выполнять! За это нести наказание будете. Теперь спать пять часов. Больше нет! Даю еще два день. Не закончишь, как говорят русские, пенять на себя станешь. По одному каждая день казнить станем. Все. Иди!