Война - страница 16

Я на войне, подумала Истэ. Не знаю, с кем и ради чего, но я совершила большую ошибку. Я должна была просить о защите в храме или монастыре, раз не могла противиться зову — а теперь никто меня не защитит.

— Если не ему, то кому ты служишь? — спросила она без надежды на ответ. Он и не ответил, чуть улыбнулся, словно хорошей шутке.

— Значит, верность хранить ты все-таки не умеешь, — подытожила Истэ. Я дала тебе многое, мой бывший муж еще больше, но кто-то нашелся еще. Дай догадаюсь — это связано с Золотым троном, или с кем-то из метающих подползти к нему поближе? Может быть, даже… — она хмыкнула недоверчиво, — Уж не сам ли это младший братец Тагари? Я слышала, он вернулся…

Ответом ей был смех. Затем Энори, расслабившись, словно уже получил ее "да", откинулся к стене.

— Его сейчас нет в Хинаи, ускакал зарабатывать себе обвинение в измене. С двух сторон.

— Что?!

— А, забудь. Все сложилось удачно для тебя… для нас. Если все пойдет, как надо, ты его не увидишь даже по возвращении. Я помню, вы не слишком-то ладили. Как и мы. Да и с братом они еще чудом не поссорились окончательно.

В голосе Энори ей почудилось сожаление — и что-то совсем непонятное, чуть ли не уважение, или скорее намек на него.

— Я бы не удивилась, если бы вы напротив, стали друзьями, — сухо отозвалась Истэ.

— Мы — нет. Хотя уж ему-то я ничего не сделал.

Энори помолчал, явно подбирая слова.

— Он словно лошадь с шорами на глазах, но, во всяком случае, он пытается действовать в том, что есть, а не в том, что должно быть в идеальном мире. Но что есть он не понимает и поэтому сам же подпишет себе приговор, — от легкого будничного тона ей стало не страшно уже — неприятно до крайности, словно коснулась гнилого плода.

Она поднялась, намереваясь уйти, он удержал ее за запястье. Пальцы были теплыми, но почему-то ощутила холод, словно под кожу впрыснули яд.

— Не трогай меня. Не смей.

— Не забывайся, Истэ, — прошелестел голос, — Ты больше не первая дама провинции. И ты сама понимаешь, наверное — он твоим союзником никогда не станет, а я… по крайней мере тебе не враг.

— Не враг, хотя притащил меня сюда скорее всего на смерть?

— Но не ради нее.

— Я смогу увидеть своего сына?

— А уверена, что он жив? Слышала ведь, что он слаб здоровьем, все может случиться в любой миг… Сразу так побледнела… а ведь даже сейчас ты не первым делом спросила о нем. Не притворяйся, что беспокоишься. Но Тайрену жив, он в одном из монастырей. Лечится, можно сказать, — Энори поднялся, вытянул откуда-то куртку, надел, — Хватит о грустном. Ты и вправду устала. У тебя очень красивые девочки… Отдыхайте, здесь никто не узнает о вас.

— Почему ты предал меня? — сорвалось, хотя из гордости спрашивать не желала.

— Я бы это так не назвал, — ответил он медленно, глядя в огонь.

— Именно так. Нет смысла играть словами — и без того ясно, что ты был обязан служить ему, и все такое. Но ты мог отказаться. И я знаю — заставить тебя было невозможно, ты не терпел указаний.

— Он поначалу был в ярости и про меня забыл, да он про все на свете забыл, кроме вашего побега, — Энори по-прежнему говорил медленно, будто подбирая слова, но Истэ чувствовала — он не врет и не пытается увильнуть. — Если бы я куда-то ушел в тот день, случайно или скрылся намеренно, так и поскакали бы почти наудачу, вы хорошо подготовились, заметая следы. Но один из его людей — я не назову имени — обронил, седлая коня, что вам не уйти, разве что нечисть поможет, и увидел, что я стою и смотрю на него. И слепой бы прочел — начинает прикидывать, можно ли использовать мой дар, и я опередил, пришел к Тагари и сам предложил помощь.

— Вот как, — сказала Истэ, кутаясь в накидку и пристально, цепко вглядываясь в лицо собеседника, — Я думала, скажешь, что тебе если не приказали, хотя бы спросили, можешь ли.

— Это бы все равно случилось четвертью часа позже, или потом мне бы припомнили неудачу, даже отправься они без меня. Надо было думать о будущем.

— Резонно… Мальчик из леса, которого поманила золотая лестница. Где же тут устоять. Чудесная сила не делает тебя каким-то особенным в помыслах и желаниях… И как, ничто не шевельнулось в душе? Мы ведь были обречены, нас спасло чудо. Только не пытайся сочинить, что это ты его уговорил отпустить нас, своего бывшего мужа я знаю прекрасно.