Война в тылу врага - страница 6

«Враг движется на Восток, мы — на Запад, к нему в тыл. Партия направляет нас туда, откуда временно отошла наша армия. Нам приказано спуститься на парашютах в тылу врага, обосноваться там и организовать вооруженную борьбу. Нас — горсточка москвичей, Многие из нас не знают тех районов, в которых нам придется поднимать советский народ на вооруженную борьбу с фашистским зверем… Когда мы с вами читаем о нелегальной работе большевиков в годы царского произвола, нам кажется, что это были какие-то необыкновенные люди. Быть может, нам предстоят еще более серьезные, более опасные задачи по сравнению с тем, что имело место в нашей истории. Но трудности и ответственность перед партией и своим народом закаляют людей, делают их более стойкими, выносливыми, готовыми на любые подвиги… Я вот знаю по себе, — говорил Дубов, — до войны я страдал от головных болей, от ревматизма в суставах. А началась война, и все как рукой сняло. Очевидно, боль от вторжения фашистских полчищ в нашу страну сильней и она заглушает все другое. И мне кажется, что в той исключительно сложной обстановке, в которой нам предстоит работать, многие из нас проявят такие способности к подвигам, о которых мы сейчас и сами не подозреваем…»

Павел Семенович, как и другие, ни словом не обмолвился о своей семье. Нависшая над родиной угроза закрывала все.

Дубов говорил о том, что каждый из нас думал и переживал.

Враг был жесток, коварен. Но мы ни на мгновенье не сомневались, что гитлеровцы будут разбиты, потому что с нами Сталин. Со Сталиным мы победили в гражданской войне, со Сталиным во главе Советское государство добилось величайших успехов в социалистическом преобразовании страны.

Наша страна превратилась в могучую крепость.

Разве можно победить народ, вооруженный теорией Маркса — Ленина — Сталина? Советские люди предпочитают смерть поражению. Нет, такой народ никто не может победить и в сознании этого была наша сила…

Все с нетерпением ждали отправки за фронт к местам наших действий. По у меня после первой же встречи с командиром авиадесантного полка появилось сомнение в успешной выброске десанта. Вместо того чтобы дать мне исчерпывающие сведения, облегчающие выполнение этого весьма ответственного задания, меня самого забросали вопросами: сколько потребуется машин? (Будто бы я должен знать в этом деле больше, чем они!) Нельзя ли выброску десанта произвести по частям? Какова будет нагрузка одного парашютиста? Чувствовалось отсутствие опыта, а может быть, и растерянность некоторых товарищей.

При подборе людей я обращал большое внимание не только на их общее и политическое развитие, на дисциплинированность, но и на физическую подготовку. Более десяти человек из отряда были профессионалами по разным видам спорта и учащимися физкультурных школ и техникумов.

Кроме личного вооружения, для нас были упакованы в двадцать один грузовой парашют боеприпасы, аппаратура переносных радиостанций, продовольствие и медикаменты. Грузились ночью. Распределяя людей по машинам, я взял на свой самолет шесть человек. В их число входили два командира отделений — здоровые, ловкие ребята, которых я специально подобрал: в случае кто сробеет — подтолкнуть; командир взвода связи, юноша — радист лет семнадцати, две девушки — радистка и медсестра. Последняя была единственным среди нас человеком, вылетевшим за фронт без тренировочных прыжков. Произошло это потому, что ее нам предложили в последний день перед вылетом. Это была москвичка — Голощекина Ольга, член партии.

Имея ученую степень кандидата математических наук, она специально окончила медицинские курсы, чтобы пойти на фронт в качестве медсестры. Беззаветно смелая и жизнерадостная патриотка.

Когда погрузка кончилась, рев двадцати восьми моторов, общей мощностью более двадцати тысяч лошадиных сил, огласил, окрестности. Двадцать восемь огненных языков вырвалось из газоотводных труб. Наш флагманский самолет, вырулив, на старт, на секунду остановился, затем с оглушительным грохотом рванулся вперед. Через несколько минут семь тяжело загруженных машин повисли в воздухе.

Погода быстро портилась. Местами шел осенний проливной дождь. Приближаясь к переднему краю позиций противника, самолеты медленно набирали высоту. Это чувствовалось по специфическому давлению, испытываемому организмом. Находясь в самолете, я думал о том, что ожидает нас там, откуда отошли советские войска; какой порядок насаждают оккупанты вместо родной народной власти; с чем предстоит встретиться нам?