Война за проливы. Операция прикрытия - страница 20

– Такое крайне маловероятно, – вскинул голову адмирал Фишер, – рассеивание на больших дистанциях боя очень велико, и я сомневаюсь, что ваш отдельно взятый снаряд вообще сможет попасть просто в корабль, а не то что в пороховой или бомбовый погреб…

– В истории нашего мира, – жестко сказал адмирал Ларионов, – четыре линейных крейсера Его Величества в бою взорвались от прямых попаданий вражеских снарядов и затонули в считанные минуты со всеми командами. Четыре, Джон – из восьми (если мне не изменяет память), построенных в Великобритании кораблей этого типа. Из всех находящихся на борту матросов, офицеров и адмиралов спастись, как правило, удавалось только нескольким случайным личностям. Роковое попадание случалось на втором или третьем залпе после пристрелки, – а вы говорите, рассеивание… Вы торопились слепить хоть что-нибудь из того, что имелось под рукой, и в результате получили корабль, годный лишь для демонстрации флага или обстрела прибрежных папуасских селений. В бою против равного классом противника это не более чем большая братская могила для всей команды.

После такого коронного выступления на адмирала Фишера и так уже было страшно смотреть, но тут Тирпиц решил добавить свои пять копеек.

– После того как в строй вступят наши «Мольтке», – сказал он, – их четырнадцатидюймовые орудия смогут пробивать ваши «Дредноуты» с их пятнадцатисантиметовым поясом насквозь через оба борта в любом месте. Главное – попасть, а остальное снаряд сам доделает с гарантией. И в то же время для того, чтобы пробить главный пояс «Мольтке», вашему «Дредноуту» придется сблизиться с ним меньше чем на полторы мили, что нереально. Наши пушки задолго до этого превратят ваши посудины в такую штуку, через которую итальяшки отбрасывают свои спагетти.

Адмирал Фишер как раз искал фразу поязвительнее, чтобы ответить этим двум нахалам, но тут его окликнул король Эдуард.

– Джон, – крикнул британский монарх, – иди сюда. Мой кузен Майкл обещает нам показать интересное представление, и ты не должен этого пропустить.

– Да Джон, – с усмешкой сказал адмирал Ларионов, – иди. Это будет и вправду занимательное представление, тебе понравится. Переговоры с позиции силы тем и замечательны, что сила может быть применена любой из договаривающихся сторон. Не забывай, что ты имеешь дело с людьми, которые насквозь знают ваше гнилое англосаксонское нутро. Да, с вами можно договариваться, но только в том случае, если отказ от договора или его нарушение будут грозить вам немедленным уничтожением.

– Да, это так, – подтвердил Тирпиц и спросил: – а что это за представление, мой добрый друг Виктор?

– Увидишь, мой друг Альфред, увидишь… – загадочно ответил русский адмирал, – мы уже близко.

Из этого разговора Фишер сделал вывод, что русские держат своих германских партнеров в некотором неведении, по крайней мере, по поводу запланированной на сегодня программы. И еще русский адмирал – педантичный, желчный, гладко выбритый – показался ему похожим на немца. А импульсивный и порывистый Тирпиц, с окладистой рыжей с проседью бородищей, напротив, напомнил русского мужика. Вот и верь после этого первым впечатлениям. Действительно, какие же это переговоры с позиции силы, если силу способны применить обе стороны. Переговоры с позиции силы возможны только тогда, когда сила находится у англичан, а все остальные послушно следуют диктату этой силы.

Часом спустя настроение адмирала испортилось еще больше. Оказалось, что летательные аппараты с эскадры из будущего, которые, как предполагалось ранее, имели лишь разведывательное и транспортное назначение, на самом деле были созданы для боевого применения. Прямо на глазах адмирала Фишера и короля Эдуарда один из таких аппаратов последовательно сбросил несколько снаряженных мощной взрывчаткой бронебойных бомб на старую баржу, изображающую корабль-мишень, и разнес ее вдребезги, несмотря на то, что та для непотопляемости была заполнена пустыми бочками. Окажись мишенью «Дредноут» – и с ним было бы то же самое, ведь эти бомбы, вонзаясь в бронепалубу под прямым углом, пробивали ее насквозь и взрывались внутри. А у боевого корабля под палубой не пустые бочки, а погреба боезапаса, нефтяные и угольные ямы и нежные, как человеческие кишки, ходовые механизмы. Кстати, Тирпиц был поражен «представлением» ничуть не в меньшей степени, – а это означало, что прежде ему ничего подобного не показывали. Видимо, не считали нужным, а вот теперь сочли…