Войной опалённая память - страница 13

Но молча работают люди, не слышно больше задорных песен, которые раньше витали по лугам н перелескам, Каждый теперь занят своими мыслями.

А раньше, бывало, заведет Анюта Писаричиха свою народную песню, ее поддержит десяток таких же стройных, звонких голосов. Слышно в Пересельках и Блащитнике, слышат дети и мужья, слышат бригадиры и председатели. Значит настроение у матерей и жен, значит с полной отдачей поработали сельские труженицы.

А что это за чудные голоса раздаются из Чесныков? Да это же группа молодых девчат идет с прополки льна. Ведущие голоса Серафимы и Стефаниды Корзун подтягивают. Молодые, задорные голоса. Веселый, счастливый смех. Красивые, жизнерадостные невесты. Их было в то время много. Но не слышно больше задорного смеха не, прежней радости в лицах людей. Враг внес смуту в жизнь народа. Война отнимает сыновей, женихов, мужей.

Вернулись люди с сенокоса. На общем дворе делили по трудодням говядину. Раньше было не так. Доброжелатель, с улыбкой. Теперь же люди стали раздражительными, злыми. Вот бросила свой кусок Петрусиха: – Кости эти получать, не желаю. Довели до чего коммунисты…

– Не спеши с выводами, голубушка, – урезонивают ее женщины. Посмотрим, чем гитлеровцы тебя накормят.

Фыркает. Чем-то недовольна эта баба. А что она сделала для улучшения нашей коллективной жизни? Ничего. Только пищала и злорадствовала.

Варились мы пока в своем соку. Занимали те или иные позиции наши односельчане. Война для всех несет горе. Шаткие были позиции у врага и его прихлебателей. Немцы к ним еще не заглядывали.

А что они могли делать в нашей глубинке? Пахать, косить, сеять? Это не для них.

Однако мы вскоре увидим почерк иноземцев. Достойный отпор давал ему и наш солдат, и наши люди.

Что тебе нужно Ганс, на этой чужбине? Ты хочешь править этой большой страной, этим непокорным, свободолюбивым народом? Ты здесь погибнешь, Ганс так и не достигнув цели. И никто не узнает, где ты покоишься. У тебя ведь тоже есть дети, жена. Мать будет ждать тебя… Но тебя уже нет в живых. И лишь небольшой холмик в кустах при дороге напомнит о тебе, о разыгравшейся здесь трагедии.

Фашист с закатанными рукавами с автоматом наперевес ведет двух наших красноармейцев. Другой рукой он как то ухитряется вести велосипед. Странная картина. Где мог пленить он наших двух бойцов? Как мог оказаться в нашей глубинке этот конвои? Измученные наши солдаты, со связанными руками, обреченно бросают взгляд на встречных прохожих крестьян. Путь их лежал из Поречья в сторону Ветеревич, где их ждала неминуемая гибель. С горечью взирали мы – женщины эту картину, не станет еще двух сыновей. Помочь, однако, ничем не могли, в руках у нас только грабли. Фашист держал автомат наизготовку.

В это время навстречу этой группе приближался старик Колыхневич. Он встречался с немцем еще в первую империалистическую войну, знал их характер и повадки. Старый вояка моментально оценил обстановку. Дать хлопцам закурить, хоть на миг отвлечь внимание фашиста. Поздоровался, взял под козырек, поклонился, как всегда он при этом делал и стал приближаться.

– Хальт! – прокричал конвоир, направляя на Колыхневича ствол автомата.

– Пан, курить хлопцам надо, – поясняет старик, указывая на табак.

– Нихт! – орет настороженный фашист.

«Ага, по-русски, значит, не понимаешь, Ганс, – подумал Колыхневич и. раскланиваясь, прошептал, – ногами его хлопцы, на верную гибель идете…»

Не успел Колыхневич отойти и сотни метров, как услышал последний крик добиваемого фашиста. Один из бойцов бросился ему под ноги, сбил его с ног. Второй, не давая ему опомниться, встал на горло, второй ногой придавил автомат. С немцем было покончено. Красноармейцы распутали друг другу руки, схватили оружие и рванули в кусты.

Несколько дней лежал на обочине дороги фашист, закончив бесславно свой поход на земле Белоруссии. Он направлялся расширить пространства Германии, но ограничился лишь двумя метрами. Проходя его, путник отворачивался, убыстрял шаг.

Идя на сенокос, мы захватили лопаты и тут же рядом с дорогой зарыли этого бесславного вояку. И только холмик земли прямо у обочины, у короткого моста, напоминает о разыгравшейся здесь драме. Проходя мимо этот места после войны, дети всегда ускоряли свой шаг: здесь убит фашист. Кто толкнул тебя, Ганс на столь опасное и далекое путешествие? Разве не рассказывали твои «гроссфатер» чем кончались такие походы крестоносцев за чужой землей.