Войны за независимость - страница 6

. Русский историк Ключевский имел полное право сказать, что «польская конституция была узаконенной анархией»[17].

Польша, ослабленная политически и экономически, стала игрушкой дипломатических интриг своих грозных соседей. «После второго раздела (1793) десятимиллионная Речь Посполитая... сократилась в узкую полоску между средней и верхней Вислой и Неманом... Восстание 1794 года с объявлением войны России и Пруссии и с диктатурой Костюшко было предсмертной судорогой Польши... Конвенция трех держав, поделивших между собой остаток страны, закрепила международным актом падение польского государства (13 октября 1795 г.)»[18].

Вторжение в эти страны наполеоновских войск вернуло полякам надежду на независимость. Они смело сражались за Бонапарта под Мадридом и под Москвой, но в 1815 году все надежды были окончательно разбиты.

Правда, следует отдать должное тому, как повела себя победившая Россия. На Венском конгрессе, где решались послевоенные судьбы стран и народов, царь Александр Первый настоял на предоставлении полякам широкой автономии внутри монархий, в которых они проживали. В российской части «была выработана конституция, по ней законодательная власть принадлежала избираемому сейму... Так случилось, что завоеванная страна получила учреждения более свободные, чем какими управлялась страна-завоевательница»[19].

Воцарение Николая Первого положило конец либеральным преобразованиям его предшественника. Напуганный восстанием декабристов (1825) и революционным брожением в Европе, он считал своим долгом подавлять все свободолюбивые порывы в своей империи. И когда поляки, ободренные французской Июльской революцией, восстали в ноябре 1830 года, он без промедления отдал приказ своим войскам подавить этот мятеж.

Как это всегда бывает, в рядах восставших не было единства. Дальнозоркие, провидя безнадежность чисто военного противостояния, склонялись к выдвижению умеренных требований и лозунгов. Близорукое большинство рвалось покончить с властью захватчиков и объявило своей целью свержение российского импе-ратора[20]. «Чем мы хуже французов, свергнувших своего монарха?!» Они начали с атаки на резиденцию российского губернатора, великого князя Константина, брата царя. Во главе польского правительства встал князь Адам Чарторыйский, пользовавшийся большим авторитетом в своей стране и в Европе.

Военные действия продолжались в течение года. Поляки не раз проявляли отменное мужество, но их разрозненные отряды не могли противостоять регулярным русским войскам, ведомым опытным генералом Паскевичем. В октябре 1831 года осажденная Варшава капитулировала, и начались аресты, казни, высылки в Сибирь, конфискации и усиленная русификация покоренных территорий. Были закрыты университеты, прекращена деятельность сейма, запрещены любые военные организации[21].

Европейское общественное мнение выступало с бурными протестами, на которые Пушкин откликнулся знаменитым пророссийским стихотворением «О чем шумите вы, народные витии?». Но никакой реальной военной помощи польское восстание не получило. Франция, так активно помогавшая американцам и грекам в их борьбе за независимость, здесь ограничилась дипломатическими нотами. И причина этой сдержанности была очевидна: прямая помощь означала бы конфронтацию не только с Россией, но и с Австрией и Пруссией, которые отнюдь не желали пробуждать надежды на независимость у поляков, проживавших внутри их границ.

То же самое произошло и тридцать лет спустя, во время Польского восстания 1863 года. Франция, Англия, папа римский направляли ноты в Санкт-Петербург, но не пушки и порох в Варшаву. Туда прибыл с большим войском генерал Муравьев, который своими суровыми карами заработал прозвище «Вешателя». Но общественное мнение в России было настроено решительно против поляков. Поэты Тютчев и Некрасов приветствовали строгости Муравьева, поэт Фет писал Толстому, что он готов снять саблю со стены и идти «рубить ляха без жалости». Один Герцен в лондонской эмиграции вступился за восставших, но после этого популярность его «Колокола» в России резко пошла вниз.