Воздушный хлеб - страница 3

Роза Мыслитель дважды крутанулась на скамье и широко открыла свои фотоэлементы. Оловянный Философ кашлянул, чтобы немного размять диафрагму речевого устройства, и продолжил:

— Еще со времен первой пещеры женщина хвасталась перед мужчиной из соседней берлоги изысканной легкостью и пышностью своих пирожков, ведь мужчина всегда искал женщину, у которой хлеб легче и белее. В самом деле, мыслители мудрее меня объясняли все дальнейшее развитие культуры этими мучительными поисками. Дрожжи — прекрасное изобретение их примитивной эпохи. Отсеивание высевок и зародышей зерен из муки еще большее достижение. Свою скромную лепту недавно внесли отбеливание и отказ от химикатов.

Какое-то время эти дикари, не способные оценить глубину духовной природы хлеба, признанной всеми великими религиями, сдерживали наш марш к совершенствованию мелочными, но настойчивыми утверждениями о том, что зародыши зерен содержат витамины. Однако их доводы рухнули под, триумфальным напором синтезированных заменителей без вкуса и цвета, благодаря которым хлеб безупречной чистоты, несравненной воздушности и непостижимого качества быстро стал вкуснейшей пищей человека.

— Я хотела бы знать, каков этот материал на вкус, — ни с того ни с сего промолвила Роза Мыслитель.

— Я хотел бы знать, каков этот вкус на вкус, — мечтательно повторил Оловянный Философ. Но, овладев собой, вернулся к рассказу:

— Затем, не так давно, в начале двадцать первого века, появились эпохальные исследования Эверетта Уайтхеда, химика "Пышной Буханки", увенчавшиеся его научным докладом "Пузырек воздуха в структуре хлебной массы". Он изыскал возможность выпечки непроницаемого для воздуха хлеба, в двадцать раз (для своего веса) крепче стали и такой поразительной легкости, что с тех пор он навсегда попал в оборот к нашим бессовестным конкурентам из "Чистого Хлеба" с их вечным лозунгом "Гренки выйдут, как призраки, легкие".

— Просто отличная реклама экто-теста, — грустно вытаращив свои фотоэлементы, согласилась Роза Мыслитель. — Подождите секунду. А как насчет:

Финеас Т. Грайс сморщил нос, будто от ярко-розовой машины потянуло горящей изоляцией, и тихо произнес:

— Несколько неудачный куплет, Роза, если подразумевать смерть потребителя. Кроме того, нам не стоит отказываться от столь замечательной и образной приманки, как: "А что вас, собственно, вдохновило?"

Она пожала плечами:

— Не знаю… Ах да, знаю. Я вспомнила одну из песен рабочих, которую мы, машины, часто скандировали во время Большой Забастовки:

— Я не знаю, почему мы ее скандировали, — добавила она. Мы не хотели ни пирога, ни сена, если уж на то пошло. И машины не молятся, за исключением тибетских молящихся механизмов.

Финеас Т. Грайс покачал головой:

— Трудовые отношения — это еще одна тема, от которой мы должны держаться подальше. Однако, дорогая Роза, я рад, что вы стараетесь перезвенеть этих грязных мошенников из "Чистого Хлеба". — Переведя взгляд снова на Оловянного Философа, он нахмурился: — Я просто беленею, старик, когда слышу их другой, дискриминационный девиз: "Не тронутый клешнями роботов". И это оттого, видите ли, что они используют на своих фабриках нескольких мерзких андроидов!

Оловянный Философ поднял одно из своих приспособлений с блестящими когтями.

— Спасибо, Ф. Т. Но в продолжение моего исторического экскурса я хочу сказать, что следующим великим шагом в пекарном искусстве стала замена очищенного углекислого газа, получаемого при сжигании каменного угля, на газ, выделяемый дрожжевыми организмами, живущими в тесте, которые затем гибнут при выпечке, а их трупики остаются там, где и были. Но даже очищенный, этот газ отталкивает, ведь как бы там ни было, это продукт обмена веществ, всегда ассоциирующийся со столь неприятными для щепетильных людей жизненными процессами.

В этом месте машина вздрогнула, издав деликатное позвякивание.

— Следовательно, мы, "Пышная Буханка", делаем сегодня, возможно, последний шаг к совершенной чистоте: мы аэрируем наши буханки благородным гелием — элементом, который остается девственно нетронутым перед лицом всех химических искусителей и чьи стройные молекулы в одиннадцать раз легче тучных молекул двуокиси углерода, — да, благородный, не поддающийся скверне гелий, который, даже представляя собой в какой-то степени продукт сгорания, все же является золой радиоактивного сгорания, завершившегося или же начавшегося на Солнце за 150 миллионов километров от нашей планеты. Так давайте же прокричим "ура" буханке на гелии!