Вождь - страница 65

Вскоре после этого из кухни с ведрами появились две корабельные рабыни, которые встали перед измученными пленницами.

— На колени! — приказала одна из них.

Пленницы покорились.

— Ваш обед, дамы, уже готов. — По лицам пленниц пробежали радостные улыбки. — Но сначала вам следует научиться быть послушными. Никто из вас не умеет вести себя в присутствии господина.

Затем рабыня объяснила пленницам, как следует выражать свое послушание в присутствии хозяев или просто свободных людей. Покорность требовалась от пленниц даже в присутствии рабынь, если те занимали более высокое положение.

Судебный исполнитель с ужасом наблюдала, как пленницы повторяют различные позы и выслушивают наставления. Дам высшего сословия на ее глазах обучали правилам приличия, манерам и этикету!

— Отлично, дамы, — заключила корабельная рабыня. — Вы быстро учитесь.

Судебный исполнитель подумала, что она тоже вскоре научилась бы всему, но тут же испугалась и устыдилась собственных мыслей.

— Вас похвалили, — с упреком заметила корабельная рабыня.

Пленницы недоуменно уставились на нее. Судебный исполнитель подумала, что означает выражение «выразить покорность мужчине», и вздрогнула.

— Вы забыли? — повторила корабельная рабыня.

— Спасибо, госпожа.

— А теперь, — кивнула она в сторону ведер, — вы получите помои.

Рабыни принялись зачерпывать из ведер полные пригоршни мешанины из объедков — несомненно, остатков их собственного обеда — и раздавать толпящимся вокруг рабыням.

Как смешались чувства судебного исполнителя при виде этого зрелища! Она ужасалась, видя, как знатные пассажирки дерутся из-за еды.

— Еще, еще! — кричала одна.

— И мне! — умоляла другая, протягивая обе руки.

Судебный исполнитель была жестоко измучена голодом и жаждой, она боялась умереть.

Смогла бы она урвать себе что-нибудь там, внизу? Оказалась бы достаточно проворной? Или рабыни с ведрами сжалились бы над ней и дали побольше? Но смогла бы она сохранить у себя еду — вдруг какая-нибудь женщина посильнее вздумала бы отнять ее? Смогла бы она запихнуть еду в рот и проглотить, пока никто не отнял? Она не знала.

Она жадно следила, как объедки плюхаются в руки женщин. По крайней мере, их кормили, а ее нет. Они имели шанс подобрать что-нибудь с ковра. Судебный исполнитель была уверена, что уж корабельным рабыням не приходится так сражаться за еду.

Вероятно, это был урок, чтобы пленницы поняли, насколько они зависимы — даже в отношении еды.

Как сурово обходились с ними корабельные рабыни! Судебный исполнитель никогда не думала, что хозяева могут быть такими жестокими.

Пленницы могли надеяться, что вскоре они освободятся из-под надзора корабельных рабынь и будут проданы или подарены мужчинам, привязанность которых можно заслужить преданностью и красотой, пылкостью и самоотверженным служением.

— Вы ели слишком жадно, — упрекнула пленниц одна из корабельных рабынь. — Вероятно, вам известно, что, сидя в клетках, вы получали бы намного худшую пищу?

Судебный исполнитель сжала пальцы. Значит, на кораблях варваров рабынь могут содержать и по-другому! Если вспомнить, что на «Аларии» находилось более двух тысяч пассажиров…

Судебный исполнитель не считала, что имперские войска скоро отобьют корабль. Более того, в зале она слышала, что главный пульт скоро попадет в руки варваров — тогда будет подавлено всякое сопротивление. Несомненно, в самом начале атаки, если не раньше, с корабля успели послать сигналы о помощи. Варвары не станут рисковать своими кораблями, подвергая их ударам крейсеров Империи. Ортог изучал карту — вероятно, на ней каждый час отмечали приближение имперских сил. Судебный исполнитель вспомнила мужчин, сидящих у мониторов. Правда, это был отдаленный район, окраина Империи, и прибытия имперских сил нельзя было ожидать немедленно. Вряд ли они могут появиться через несколько суток, если вообще появятся. Варварам незачем торопиться покидать корабль. Казалось, они желают извлечь из «Аларии» все возможное — и вещи, и людей. Ее потрясла мысль о том, что она сама с точки зрения варваров была такой же вещью, как золотая монета или черные туфельки на высоких каблуках, брошенные на кучу вещей. Какие у нее могли быть надежды? Разве она уже не принадлежала варварам, подобно тем женщинам внизу — разве что пока не была обнажена и закована в цепи, ожидая, что ее сочтут достаточно ценной, чтобы оставить в живых. Кроме того, она не сомневалась, что когда варварам придется покинуть «Аларию», удирая от имперского флота, они не станут оставлять ее мертвой, молчаливой посудиной в космосе. Ее уничтожат вместе со всеми, чтобы никто не мог выступить свидетелем и обвинить нападающих. Судебный исполнитель не знала точно, но догадывалась обо всем этом. Ее предположения подтверждало и то, что орбитальную станцию на Тиносе сразу уничтожили. Так на что она могла надеяться? Спрятаться, чтобы потом разлететься на куски вместе со взорванной «Аларией» или раньше умереть от голода и жажды? «Нет, — убеждала она себя, — надо сдаться. Разве я уже не принадлежу этим людям?» Такая мысль одновременно и возбуждала ее, и приводила в ужас. Она поднялась между столами на балконе, внезапно приняв решение. Она обхватила руками голову, как варвары приказывали делать мужчинам, ибо она была родом с Тереннии. Конечно, за перилами балкона они не могли увидеть ее. Она подошла ближе к перилам и оказалась на виду — каждый находящийся в зале мгновенно заметил бы ее, стоило ему поднять глаза. Но в этот момент никому не пришло в голову посмотреть в сторону балкона. Иначе они заметили бы не только судебного исполнителя, но и громадную фигуру в доспехах позади.