Вожделение жизни - страница 7

— Я сама не знаю, Бобби. Как, по-твоему, я должна сейчас к тебе относиться? Ты хочешь, чтобы Лаурин подружилась с твоей новой любовницей. Я считаю, что это определенный акт с твоей стороны. Как, по-твоему, я должна реагировать на то, что меня оттесняют?

— А как, по-твоему, я должен был реагировать на появление этого проклятого хоккеиста?

— Опять ты про него! Дался тебе этот Уффи! Что тебя так удручает? То, что я сошлась с другим мужчиной, или то, что я увлеклась другим видом спорта? Кроме того, Бобби, он никогда не жил в моей квартире и никогда не ночевал у меня. Я думала, что это может травмировать Лаурин. Я уезжала к нему и никогда не оставляла мою девочку одну, когда уезжала покувыркаться с моим хоккеистом. Я всегда устраивала так, чтобы она в это время была с кем-нибудь из своих друзей.

— Держу пари, что это была Тини.

— Ну и что? Она ее самая близкая подруга.

Бобби нахмурился.

— Эта девушка немного странноватая. Не пойму, что Лаурин нашла в ней…

— Она очень милая девушка и одевается очень современно. С ней все в порядке. Всегда, когда я встречалась с Уффи, Тини составляла Лаурин компанию, а Кэтрин возила их пообедать или в кино. Иногда в музеи, в художественные галереи. Однажды она даже повезла их в оперу. Девочкам там очень понравилось.

— Могу поспорить, что Кэтрин там заснула.

— Она, конечно, заснула, — признала Джилли. — Но я не бросала Лаурин, чтобы развлекаться. Так что хватит об Уффи, ладно?

— Ладно, — согласился Бобби. — Я не хотел обвинять тебя в чем-то и уж, конечно, не в том, что ты плохая мать.

— А я действительно неплохая мать. Никто не может сказать обо мне такое.

На глазах у нее появились слезы.

— Дорогая, не надо плакать… у нас больше нет салфеток. — Он попытался рукой смахнуть ее слезы. Их глаза встретились. Джилли улыбнулась ему.

— Он не спал у тебя? — спросил Бобби. — Ни разу?

— О, Святой Иисус!

Джилли дотянулась до своей оставшейся туфли. Но прежде чем она успела нанести удар, Бобби начал целовать ее. Поначалу Джилли решила, что это Бобби просто обороняется — хочет удержать ее от того, чтобы она не проломила ему голову, но когда его губы передвинулись к ее шее, то Джилли забыла о своем протесте. Хотя это выглядело смешным — связываться с мужчиной, которого она вышвыривала из своей жизни три или четыре раза, — она прижалась к нему и обняла за шею. Он тут же сунул руку ей под платье и начал гладить ее бедро.

Таксист глянул на них в зеркало заднего обзора.

— Эй, леди, что это вы делаете в моей машине?

— Почему всегда я оказываюсь виновата? — пожаловалась Джилли.

Такси заскрежетало тормозами и остановилось.

— Вылезайте! — потребовал таксист.

Бобби и Джилли вылезли на тротуар, а машина взревела и рванула с места. Бобби в изумлении смотрел ей вслед.

— Наверное, — сказал он, — это единственный такой таксист в Нью-Йорке. Должно быть, мы оскорбили его религиозные чувства.

Джилли сняла с ноги туфлю. Она шла в одних чулках и теперь хотела определить размер ущерба. Бобби шагнул на проезжую часть в надежде поймать такси.

Джилли надела туфлю и захромала прочь.

— Ты куда?

— Домой.

— В таком виде?

— А у меня нет другого выхода.

— Джилли, — тихо позвал он ее.

— В чем дело? Я что-нибудь забыла? Ах, да, спасибо за приятный вечер.

— Джилли, я зарезервировал номер в отеле "Пьер". Даже не номер, а апартаменты.

— Я вижу, ты в себе очень уверен.

— Мне надоело заниматься любовью в машинах. А тебе?

— У "Пьера"! — Нечестный прием. Из всех нью-йоркских отелей, где бывала Джилли, больше всего она любила старомодное очарование этого отеля. Джилли подошла к Бобби. — Слушай, тебе не приходило в голову, что нам следует поговорить об урегулировании имущественных интересов вместо того, чтобы вместе направляться в отель? Я имею в виду, что документы на развод лежат у меня на кухне в ящике стола в ожидании, когда я их подпишу. Спрашивается, почему я не подписываю эти паршивые бумаги и не отсылаю их адвокатам. В этом было бы гораздо больше смысла.

— Я не знаю почему. А действительно, почему ты их не подписываешь?

— Так ты этого хочешь? Я пытаюсь это выяснить. Как я могу понять, чего хочу я, когда не знаю, чего хочешь ты.