Возлюбленный мой - страница 2

Эксайл дабл – (в оригинале «exhile dhoble» – искаженное «exile» – худой, тощий; скудный и «double» – близнец, двойник) – злобный или проклятый близнец, который был рожден вторым.

Забвение – мир вне времени, в котором умершие встречаются со своими любимыми в вечности.

Первая семья – Король и королева вампиров, их дети.

Хранитель – (в оригинале «ghardian» – искаженное «guardian», англ. – страж, защитник, хранитель, опекун) – личный хранитель. Хранители имеют разные статусы, самым влиятельным из которых, является хранитель отстраненной женщины.

Глимера – (в оригинале «glymera») – ядро аристократии, примерно эквивалентное светскому обществу Англии эпохи Регентства.

Хеллрен – женатый мужчина-вампир (у мужчины в качестве пары может выступать не одна женщина).

Военный лагерь Бладлеттера, Старый Свет, 1644 год.

Жаль, что у него так мало времени.

Хотя, сказать по правде, что изменилось бы, будь его больше? Время имеет значение, только если есть возможность что-то исправить, а он и так уже сделал все, что мог.

Дариус, урожденный сын Террора, отреченный сын Марклона, сидел на грязном полу, перед ним горела восковая свеча, а на коленях лежал открытый дневник. Его убежище находилось в дальнем углу пещеры, и освещалось лишь маленьким пламенем, что дрожало на сквозняке. Его одежда, как и обувь, была сделана из грубой, непробиваемой кожи.

В нос ударял запах мужского пота и едкий аромат земли, который смешивался со сладкой вонью разложения плоти лессеров.

И с каждым вдохом, казалось, это зловоние лишь усиливалось.

Перелистывая страницы пергамента, он будто возвращался в прошлое, вспоминая один день за другим, пока в своих мыслях окончательно не удалялся от реальности.

От желания очутиться дома он испытывал практически физическую боль, его пребывание в этом лагере напоминало скорее ампутацию, чем переселение.

Он воспитывался в замке, где элегантность и изящество были основой жизни. Внутри толстых стен, что защищали его семью от людей и лессеров, каждая ночь была теплой и пахла июльскими розами, месяцы и годы пролетали легко и радостно. Пятьдесят комнат, по которым он так часто бродил, были отделаны атласом и шелком, обставлены мебелью из ценных пород дерева, везде лежали тканые ковры, а не простые половики. Картины маслом, что блестели в своих золоченых рамах, и мраморные скульптуры в величественных позах – все это было платиновым обрамлением алмаза их существования.

Тогда казалось нереальным, что, в конечном итоге, он окажется здесь. В  непоколебимом фундаменте его жизни все же было  уязвимое место

Бьющееся сердце его матери давало ему право находиться под той крышей, у ласкового домашнего очага. И когда этот любящий, жизненно важный орган остановился в ее груди, Дариус потерял не только любимую мамэн, но и свой единственный дом.

Отчим выгнали его вон и отослал подальше. Враждебность, которую он так долго скрывал, вышла на поверхность, что возымело свои последствия.

Времени, чтобы оплакивать мать, не было. Не было времени, чтобы думать, откуда столько ненависти у мужчины, который едва ли не усыновил его. Не было времени, чтобы тосковать по положению, которое он имел, будучи юношей, воспитанным по всем правилам Глимеры.

Его бросили у входа в эту пещеру, как чумного. И борьба началась еще до того, как он столкнулся с лессерами или стал готовиться сражаться с ними. В первые же сутки пребывания в чреве лагеря, он подвергся нападкам со стороны других стажеров, которые считали его роскошную одежду, единственное, что ему разрешили взять с собой, признаком его слабости.

В то тяжкое время, он смог удивить не только их, но и самого себя.

Именно тогда он узнал, как, впрочем, и они, что, хотя и был воспитан как аристократ, в нем текла кровь воина. И не просто солдата. Брата. Даже без обучения, его тело знало, как действовать в бою, и отвечало на физическую агрессию с пугающей решимостью. Даже сейчас, когда разум боролся с жестокостью его деяний, руки, ноги и клыки все равно были в напряженной готовности.