Возмездие. Рождественский бал - страница 13

— Ты уверен?

— Не зная причин, которые побуждают к преступным действиям, ты не найдешь способов покончить с ними. — Давид удобно расположился в кресле, явно намереваясь порассуждать на затронутую тему.

В комнату вбежала девчушка с белым бантиком.

— Можно к вам, дядя Джуаншер? — спросила она, показав единственный передний зуб. И словно все в комнате ожило. — Расскажи мне сказку, дядя Джуаншер! Мама сказала: иди к нему, он много сказок знает!

Молодые люди рассмеялись.

— Что за славная малышка!

— Нет, не славная! Я нехорошая! Мама говорит так, потому что я сержу ее, мало ем, много бегаю!

Все опять засмеялись. Глядя на «дядей», развеселилась и девочка.

— А папа не любит смеяться, он всегда вот такой… — И девочка изобразила какой: сдвинула брови, сморщила лицо, вытянула губки трубочкой, глядя строго и холодно.

— А ты так и не назвала себя.

— Я — Лали, а мама называет меня нехорошей озорницей, папа — упрямицей. Теперь знаешь, как меня звать? А тебя?

— Меня — Давид.

— Ой, как хорошо! Ты Датуна[6], — малышка просияла. — А мой папа мосты строит, длинные-предлинные! Обещал мне в небо мост построить! А ты что строишь? А лялька у тебя есть? Ты купил ее или в капусте нашел?

Давид заулыбался.

— Есть, но я не покупал ее, в лесу нашел, положил в корзинку и принес домой.

— А меня мама в капусте нашла. — Она тряхнула волосами и, помолчав секунду, опять спросила: — Что ты строишь?

— Он тюрьмы строит! — поддел Давида Джуаншер.

— Ты меня не заберешь, правда?

— Правда. Боишься милиционера?

— Мама все время пугает: ешь скорей, ешь, а то в милицию заберут, вон милиционер идет! Я боюсь его и ем все, что дает мама.

Молодые люди пытались сохранить серьезный вид, но не удержались от смеха.

— А ты убивал человека? — спросила вдруг Лали.

— Нет… Зачем мне убивать?! Человека нельзя убивать и трудно…

— А мой дядя сильней всех! Его никто не убьет!

— Да что ты! Кто ж твой дядя? Как его звать?

— Это тайна, Давид, не будь слишком любопытным, — засмеялся Джуаншер.

— Мой дядя очень большой и очень сильный, не то что ты, — сказала девочка убежденно. — Он меня одной рукой поднимает, а ты сумеешь? Попробуй, попробуй, увидишь, не сумеешь!

— Лали, Лали! Где ты, доченька?

— Сейчас, мама! Иду!.. — Девочка соскочила с тахты. — Ой, как я долго тут, влетит мне от мамы, отшлепает. Не заснет потом бедная Лали! — бросила она и выбежала из комнаты.

— Умная девочка, забавная! Таких хоть десять заводи!

— Не смеши, Давид!

— Дети — это хорошо, но они вырастают и часто, увы, не радуют своих родителей. Вернемся, однако, к нашему разговору и рассмотрим вопрос: откуда берутся преступники? — подстегнул приятелей Темур.

— Вы, конечно, помните недавнюю стычку группы студентов со своими сверстниками — когда было убито несколько человек. Одним из убийц оказался сын министра, другим — сын профессора, университетского преподавателя. Разве это не смущает вас? Разве не удивляет, что в благополучных семьях вырастают преступники? Где искать корни преступления? В социальных условиях, в школе или в родительском доме — в родной семье? Каждый из нас рассмотрит этот вопрос по-своему, мы будем по-разному толковать его, но не объясним, в какой среде и как формируется будущий преступник. Не объясним, хотя все мы добросовестно учили и постигали науку о «преступлении и наказании». Никто не убедит меня в том, что родители преступников растили их таковыми! Они и мысли не допускают, что их дети станут бандитами, убийцами, что они будут совершать действия, караемые законом.

— О, не упускайте ни слова! Перед нами держит речь не инспектор Джуаншер Мигриаули, а сам Секстус Росциус Америели! Обратимся-ка в слух! — иронически сказал Темур.

— Не собираешься ли ты утверждать, что преступниками рождаются, а не становятся! Может, потребность в преступлении у человека в крови? — насмешливо спросил Давид.

— Нет, Давид, я не разделяю теории Чезаре Ломброзо[7], — заверил Джуаншер.

— Я тоже. Правда, некоторые положения итальянца представляются достаточно убедительными, но его теория, согласно которой человек является преступником в силу врожденных особенностей, не выдерживает никакой критики. В формировании личности определяющую роль играет социальный фактор. Условия жизни воспитывают человека, от них зависит, каким он вырастет — плохим или хорошим. — Давид приник лбом к оконному стеклу, задумчиво устремив взгляд на темную тучу. — Кто растет, одолевая невзгоды и лишения, кому даже самое насущное достается с трудом, тот не позволит себе бесчестия и подлости.