Вознесение - страница 23

– Ты уверена, что он назвал собор La Chiesa dei Miracolis Piccolos? – спросил Дэниел, развернувшись, чтобы посмотреть через площадь. – На острове Тюленей?

– Я уверена, Дэниел. Его нет. Он похоронен в океане…

– И мы найдем его.

– Что? Как?

Он уже схватил ее за руку и, бросив косой взгляд через двери церкви, направился через площадь.

– Дэниел…

– Ты же умеешь плавать.

– Это не смешно.

– Нет, не смешно. – Он остановился и повернулся, чтобы взглянуть на нее, держа ее подбородок в ладонях. Ее сердце колотилось, но его пристальный взгляд замедлил все вокруг.

– Это нелегко, но это единственный способ достать артефакт. Ничто нас не остановит. Ты это знаешь. Нельзя позволить, чтобы случившееся нам помешало.

Мгновения спустя они снова сидели в гондоле, а Дэниел вел их к морю, ускоряясь как двигатель с каждым гребком весла. Они быстро проскочили мимо других гондол в канале, делая петляющие повороты вокруг низких мостов и выступающих углов зданий, разбрызгивая воду на встревоженные лица людей в соседних гондолах.

– Я знаю этот остров, – сказал Дэниел, даже не запыхавшись. – Он раньше находился между Святым Марком и Джудеккой. Но там негде привязать лодку. Придется оставить гондолу. Мы прыгнем и поплывем.

Люс взглянула за борт гондолы в мутную зеленую воду, быстро движущуюся под ней. Нет купальника. Переохлаждение. Итальянские лох-несские монстры в невидимых глубинах. Скамейка гондолы замерзала под ней, и вода пахла как грязь вперемешку со стоком канализации.

Все это промелькнуло в голове Люс, но когда она встретилась глазами с Дэниелом, то успокоилась.

Он нуждался в ней. Она была рядом с ним, не задавая вопросов.

– Ладно.

Когда они достигли конца канала, где открытая вода плескалась между островов, то увидели туристический хаос: вода кишела vaporetti[9], везущими чемоданы в отели, моторными лодками с богатыми элегантными путешественниками, яркими обтекаемыми каяками, перевозящими американских туристов в огромных солнечных очках, с рюкзаками за спиной. Гондолы, баржи и полицейские лодки на большой скорости рассекали водную гладь во все стороны, едва избегая столкновений друг с другом.

Дэниел легко маневрировал, указывая вдаль.

– Видишь башни?

Люс уставилась поверх разноцветных лодок. Горизонт был блеклой линией там, где сине-зеленое небо светлело над сине-зеленой водой.

– Нет.

– Сосредоточься, Люс.

Через несколько мгновений две маленькие зеленоватые башенки – намного дальше, чем она могла увидеть без телескопа, – появились в поле зрения.

– А, там.

– Это все, что осталось от церкви.

Дэниел стал грести быстрее, когда количество лодок вокруг них уменьшилось. На воде поднялись волны, и она потемнела до хвойного оттенка. Теперь у нее был запах моря, а не странный привлекательный аромат грязных каналов Венеции. Ветер играл волосами Люс и становился холоднее по мере отдаления от земли.

– Будем надеяться, что наш ореол не забрала коман да дайверов-археологов.

Когда Люс до этого садилась в гондолу, Дэниел попросил ее подождать одно мгновение. Он исчез в узком переулке и вернулся чуть ли не через несколько секунд с маленьким розовым пластиковым пакетом.

Теперь он кинул его Люс, и она вытащила пару подводных очков. Они казались глупо дорогими и не очень функциональными: черно-розовые, с декоративными крыльями ангелов по краям. Люс не могла вспомнить, когда в последний раз плавала с очками, но посмотрев на черную, полную теней воду, она порадовалась, что может натянуть их на глаза.

– Очки есть, но нет купальника? – спросила она.

Дэниел вспыхнул.

– Да, это было глупо. Но я спешил и думал только о том, как тебе достать ореол. – Он опустил весло обратно в воду, разгоняясь быстрее, чем моторная лодка. – Ты сможешь сплавать в белье?

Теперь вспыхнула Люс. При нормальных обстоятельствах вопрос мог бы иметь эротический подтекст, и они бы посмеялись. Но не в эти девять дней. Она встряхнула головой. Теперь уже восемь дней. Дэниел был совершенно серьезен. Люс просто тяжело сглотнула и сказала: «Конечно». Пара зелено-серых шпилей увеличилась, появилось больше деталей, и потом они очутились рядом. Башни были высокие и конусообразные, сделанные из медных пластин. Видимо, раньше наверху были металлические флажки в форме слезинок, сделанные так, будто колышутся на ветру, но один флаг был испещрен старыми дырами, а второй полностью отломился.