Возникновение и развитие научного факта - страница 10
Эта позиция, конечно, крайне проблематична, и спорадические попытки Флека разработать ее, различая пассивные и активные элементы знания, кажутся мне туманными. «Пассивность» и «активность» — это опять-таки термины, заимствованные из индивидуальной психологии и примененные к коллективу. Значительно более полезным в этих и других пассажах было бы эпистемическое различение между знанием и мнением (belief). (Например, если «знание» заменить «мнением» в приведенном выше выражении «устойчивость замкнутых систем мнений», то «устойчивость», а может быть, и понятия «замкнутости» и «системы» стали бы излишними). Но как ни важны эти проблемы, они не могут снизить значение книги Флека[16]. Трудности, о которых мы здесь говорим, стали центральными в философии после работ Витгенштейна[17] и все еще остаются неразрешенными. Раскрыть их на эмпирическом материале истории науки — это уже немалое достижение.
Июнь 1976
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НАУЧНОГО ФАКТА
Перевод с немецкого по изданию: Entstehung und Entwicklung einer wissenschaftlihen Tatsache. Einfiihrung in die Lehre vom Denkstil und Denkollektiv. Basel. Benno Schwabe. 1935. Сверен с английским и польским переводами: Fleck L. Genesis and Development of Scientific Fact. Chicago and London. The University of Chicago Press. 1979; Fleck L. Powstanie i rozwoj faktu naukowego. Wprowadzenie do nauki о stylu myslowym i kolektywie myslowym. Lublin. Wydawnictwo Lubelskie. 1986.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Медицинский факт имеет особое значение для наших рассуждений, благодаря своему богатому содержанию и богатой истории, а также потому, что до сих пор его не рассматривали в теоретико-познавательных исследованиях.
Что такое факт? В отличие от изменчивых теорий, в нем видят нечто определенное, устойчивое, независящее от субъективных взглядов исследователя. Факт — это цель любого научного исследования; анализ путей, ведущих к факту, составляет предмет теории познания.
Однако часто теория познания совершает принципиальную ошибку: она ограничивает свое рассмотрение только привычными фактами обыденной жизни или примерами, взятыми из классической физики. Поэтому ее результаты отмечены некоторой наивностью, присущей такому подходу. Более того, это становится препятствием для критического анализа механизмов познания. Например, тот факт, что нормальный человек видит двумя глазами, становится настолько привычным для нас, что как бы утрачивает свое научное содержание; мы не ощущаем своей познавательной активности. Наше познание выглядит пассивным по отношению к чему-то внешнему, что называют «бытием» или «реальностью». Мы уподобляемся тому, кто выполняет ежедневные ритуальные или привычные действия чисто механически, не ощущая своей власти над ними, не имея возможности совершать какие-либо иные действия, отличные от данных. Может быть, это легче представить по аналогии с поведением человека, захваченного каким-либо массовым процессом, например, новичка на бирже, воспринимающего катастрофическое падение курса акций как действие некоей враждебной силы, как нечто объективно существующее, и не дающего себе отчет в том, как его собственное возбуждение само является фактором усиления паники. Обыденные факты малопригодны для теоретико-сознавательных исследований.
Но и факты такой науки, как физика, слишком отягощены привычным их восприятием либо затерты чересчур частым применением в теоретических рассуждениях. Поэтому, думаю, «новейший факт», т. е. не так давно замеченный и еще неиспользовавшийся в гносеологических анализах, лучше других поможет непредвзятому исследованию. Факты медицины, исключительно богатые историческим содержанием, в особенности те, значимость и релевантность которых не может быть оспорена, вполне отвечают такому требованию. Поэтому я остановился на одном из медицинских фактов, получившем наибольшее подтверждение, а именно на том факте, что реакция Вассермана имеет связь с сифилисом. Каким же образом возник и из чего состоит этот опытный факт?
Львов, Польша, лето 1934 г.