Возникновение и развитие научного факта - страница 24

Быть может, другое сравнение лучше объяснит роль протоидей. Это пример, который в последнее время приводится некоторыми психологами, занимающимися проблемой происхождения слов. «Слова не были изначально наборами звуков, которые произвольно приписывались определенным предметам, вроде слова UFA, обозначающего немецкую киностудию, или «L», обозначающего самоиндукцию; они, скорее, являются перенесением содержания опыта и объектов на тот материал, который легче всего формировать и который всегда под рукой. Воспроизведение слов поэтому первоначально не было логически точным обозначением, но лишь отображением (в динамическом смысле геометрии). Смысл был бы непосредственно включен в звуковые структуры, возникающие таким образом»[73]. Наверное, существование протоидей опирается на подобные допущения: воспроизводство мыслей не было изначально логически точным обозначением, но являлось перенесением опыта на материал, который легко сформировать и который всегда под рукой. Зависимость между воспроизведением и опытом нетождественна обычному отношению между каким-либо символом и тем, что он символизирует, но основана на психологическом соответствии между ними.

Возникающие таким образом мыслительные конструкции обнаруживают это с очевидностью.

Итак, слова не были изначально именами объектов, а мышление, по крайней мере изначально, не является ни реконструкцией, ни прототипом явлений, ни приспособлением мысли к каким-либо внешним фактам, которые, по Маху, даны сознанию любого индивида[74]. Слова и идеи изначально являются звуковыми и мысленными эквивалентами опыта, возникающего вместе с ними. Этим объясняется магическая роль слов и догматическое, фетишистское значение предложений.

Такие протоидеи с самого начала слишком широки и недостаточно конкретны. Согласно Хорнбостелю (Hombostel), идеи, как и значения слов, развиваются «не путем восхождения от частного к общему, но путем дифференциации или конкретизации от общего к частному)^

Мнения как автономные структуры, обладающие стилем.

Как только структурно завершенная, замкнутая система убеждений, складывающаяся из многих деталей и связей, сформирована, она оказывает упорное сопротивление всему тому, что ей противоречит.

Хорошим примером может служить история понятия «кары за греховное сладострастие», упорно сопротивлявшегося всякому иному понятию. Речь идет не только о пассивном сопротивлении или консервативности по отношению к новизне, а именно об активном сопротивлении, которое проходит через несколько этапов:

1) противоречие системе убеждений совершенно немыслимо;

2) все, что не согласуется с системой, просто не замечается;

3) если и замечается, то замалчивается;

4) затрачиваются огромные усилия, чтобы объяснить, что данное исключение вовсе не противоречит системе;

5) несмотря на то, что противоречащие системе явления получают подтверждения, в них все же видят описания и даже иллюстрации того, что соответствует господствующим взглядам, как бы реализации последних.

В истории науки нет формально-логической связи между понятиями и их доказательствами: последние часто подгоняются к теоретическим концепциям и, наоборот, концепции подгоняются к доказательствам. Концепции не являются логическими системами, хотя всегда стремятся к этому, но они суть смысловые конструкты, соответствующие стилю мышления, и лишь в качестве таковых они развиваются или подлежат забвению, переходят в другие конструкты вместе со своими доказательствами. Как всякая социальная структура, каждая историческая культурная эпоха имеет свои доминирующие концепции, но при этом сохраняет концепции, оставшиеся от прошлых эпох, а также зародыши концепций, которым суждено будущее. Одной из наиболее важных задач сравнительной теории познания должна была бы стать задача: выяснить, каким образом мнения, смутные идеи переходят из одного стиля мышления в другой, как они внезапно выходят на первый план в виде спонтанных идей, как благодаря определенной гармонии заблуждений превращаются в устойчивые, застывшие структуры. Только так, исследуя и сопоставляя эти связи, мы могли бы понять культурную среду, в которой пребываем.