Возраст - страница 12
Помню, по дороге к заводу идем с одной работницей посмотреть, что там делается. Сзади нас идет буржуа и говорит: «Куда вы-то, бабье, лезете, шли бы по домам к своим детям». Бабы мы были не из тихих, без всякой теории, в доказательство своей правоты обругали его попросту и пошли твердо к намеченной цели.
У завода встретили таких же «доброжелателей» женщин. Всем им мы отвечали: «Тогда успокоимся, когда всех вас, мародеров, на тачке вывезем и останемся одни - без боя не сдадимся. Подачек мы не хотим, мы своего по праву требуем! Мы работаем, нам должно все принадлежать».
И что же? Добились! Наша взяла!
Начали мы вводить свои порядки, в завком своих посадили, директора полуграмотного, но хорошего, толкового работника. Как все ликовали, радовались нашей общей радостью. Целовались со слезами на глазах. Некоторых из администрации временно уплотнили, а некоторых на тачке вывезли, а фабриканту «доброму» за две недели дали и всего хорошего в дорогу пожелали. Кричали они, возмущались «насилием», как они называли, а нам наплевать было на их крики.
П. Ногановин.
Завоевание Октября
Печатниками. Ради ли шутки?
Как ратник ополчения 2-го разряда я был отправлен зимой 16 года на военную службу в г. Елец.
На второй день по прибытии в казармы, первое занятие было «словесность». Занимались на нарах второго яруса. Тут я встретил своих земляков. Они спросили меня: «Когда кончится война?» Я им отвечал: «Война кончится в марте». Этот ответ их не удовлетворил: «Почему в марте?» - «Потому, что будет революция», - ответил я. Ответ привел их в замешательство и ошеломил унтеров, обучавших нас «словесности». Воцарилось молчание. Молчание прервал один крестьянин, предложивший мне поспорить. Я держал с ним пари. Этот эпизод говорит о том, что к 17 году слово «революция» могло привести солдатские массы во временное замешательство, но они уже инстинктивно чувствовали неизбежность революционного действия против войны и правительства.
Переулки Третьего Рима
Воспоминания Адама Мергью, британского консула в России
Автор Адам Мергью - британский консул. С января 1917 года он живет в Москве на Ордынке и собственными глазами наблюдает оба действия русской революционной пьесы. Воспоминания Мергью построены как пересказ его бесконечных споров со своим другом Эндрю. Споров о том, что за прекрасная и чудовищная страна Россия, какое будущее ее ждет после катаклизма и кому же лучше помогать англичанам: Колчаку с Врангелем, Советам или на всякий случай - всем сразу. Из частного архива.
Что такое Россия?
Мощь и слабость, богатство и нищета, оптимизм и апатия - и все это в одной огромной стране. Мои мемуары обращены ко всем, ибо я считаю своим долгом показать людям, что такое Россия и как ее воспринимать со всеми недостатками, парадоксами и чудесами. Страна, которая, зная о своей слабости, выставила слабое тело свое на растерзание Германскому кайзеру, дабы не дать растоптать своих соратников Британию и Францию. Брусилов, спасший Европу, царь и вся страна, готовые следовать за ним, спасли нас от краха!
Меня зовут Адам Мергью - я консул Британии в России с 18 января 1917 года, человек, переживший революцию и переживающий Гражданскую войну в Москве. Жил я на улице Большой Ордынке, для безопасности не называю дома.
Меня всегда поражал русский народ, сколько он мог пережить и претерпеть ради Царя Всея Руси, батюшки, как Его Величество называли в простом народе, однако к 1917 году его перестали боготворить, да и вряд ли можно сказать, что его продолжали любить.
Мне было интересно, что же положило начало революции. Мой друг и приятель сэр Эндрю Хопфер писал из Петербурга: «Начало положила забастовка рабочих Путиловского завода 17 февраля. Поддержку им оказали рабочие Нарвской заставы и Выборгской стороны. 23 февраля Петербургский комитет большевиков призвал рабочих отметить Международный женский день политической стачкой. 25 февраля политическая стачка и уличные демонстрации приняли общегородской характер. 27 февраля - восстание, которое охватило целый город, в ходе которого к рабочим присоединилось 60 тысяч солдат Петроградского гарнизона».