Возрождение - страница 13

Начиная от самого выхода из лифта, тянулась каменная площадка, она почти не была обработана, но только в самом своём начале, да и зачем если она от природы была практически ровной. Дальше этот скальный выступ под рукой настоящего мастера превратился в гигантскую руку. Ладонь этой руки смотрела вверх, а в ней лежала каменная чаша, стенки чаши были совершенно не обработанными и внешне напоминали просто кусок скалы. Но вот грани этой чаши в некоторых местах были тщательно обработаны и выровнены, так как на этих местах стояло шесть колонн. Они казали естественным продолжением чаши, но присмотревшись, я понял, что это совершенно не так.

Поверх колонн лежал каменное кольцо, достаточно широкое, чтобы на него сверху поставить статуи. Прям над каждой колонной, будто продолжая их стояло шесть статуй прекрасных дев. Даже со своего места, я прекрасно видел, что статуи были выполнены с великой детализацией. Именно великой, а не высокой или тонкой, потому что мне казалось, что на вершине этой композиции стояли живые люди.

При этом я прекрасно понимал, что это все-таки статуи, сделанные из обычного камня. Сами статуи стояли таким образом, что их склоненные головы были направлены в центр небольшого каменного бассейна, устроенного в центре чаши. Вода, если это была именно она, была темно-голубого насыщенного цвета.

Вода в чашу капала откуда-то сверху, откуда именно мне было не видно, возле входа был небольшой каменный козырёк он и скрывал то, что было выше. Так что пришлось сделать несколько шагов, чтобы увидеть, что скрывается выше.

С каждым новым шагом, мне открывался небольшой участок потолка, вернее того, что было на его месте. С каждым шагом, мне открывался небольшой кусочек огромного кристалла, он был кристально чистый с оттенком небесной синевы. При этом сам кристалл был выполнен в форме огромного, раз в пять больше того, что я видел на площади, мегалита. От кристалла и исходил этот призрачный голубоватый свет, озаряющий пещеру.

Вокруг кристалла, будто пылая, горел не менее призрачный небесный огонь. Пламя было словно живое и пылало в особом ритме, создавая впечатление биения сердца. При этом, с нижней части кристалла, периодически и срывалось несколько темно-синих капель, что совершенно без звука поглощалось водой в бассейне.

Проследив за одной из таких капель, я обратно поднял взор к пылающему кристаллу. Не знаю сколько я бы так простоял, наблюдая за игрой призрачного огня, в котором мне чудились странные фигуры людей и не только, ели бы не энигма. Фигура моего нового помощника приблизила ко мне почти вплотную и возложила мне на плечо свою неожиданно тяжелую руку. И только дождавшись, когда я обращу на неё своё внимание заговорила.

— Последнее истинное сокровище, — зазвучал его тихий шипящий голос, а рука начала указывать в сторону чаши. — Последний в своём роде экземпляр, наследия великой империи Нек’Кронд, хранящий великие знания, наследство и печаль целой империи, истинный Некрономикон.

Переведя взгляд за рукой, я понял, что упустил ещё одну очень важную деталь, а может и не упустил. Из вод бассейна, всплывала книга, очень сильно похожая на те, к которым я прикладывал руку, для изучения или обновления своих заклинаний. Книга имела черный переплет, без какой бы то ни было филиграни или орнамента, только тонкая бело-матовая, похожая на кость, кайма, шла по краю обложки.

Как завороженный, я пошел к ней на встречу. С каждым моим шагом, с которым я приближался к книге, окружающее пространство немного изменялось. Вот в монолитной каменной чаше появились ступени, по которым я тут же и начал подниматься, совершенно не обратив на это внимание. Я не обратил внимание даже на появившуюся чарующую музыку, что доносилась с верхнего яруса колонн, если бы я поднял в этот момент голову, то увидел, что это поют те самые статуи. Но всё моё сознание поглотила всплывшая из призрачных вод книга, она будто звала меня.

Поднявшись на верх чаши, я подошел к самому краю бассейна, но так и не решился протянуть к святыне руки, замерев в полной нерешительности. Вслед за мной двигалась и тень давно уже умершего представителя империи, который прихотью судьбы и моей неопытностью вернулся к своей псевдожизни. Он и в этот раз разорвал пелену моей задумчивости.