Возвращение - страница 22
— Да, вон там, — ответили они по-малайски, показав направление, где лежит тело.
— Он похоронен?
— Нет.
Их лица ничего не выражали.
Кёго быстро достал несколько банкнот и передал их рабочим.
— Пожалуйста, похороните его. Я приду завтра проверить.
Похоже, что Е устал ждать и нетерпеливо допытывался, что произошло.
— Ничего особенного. Простите, что я заставил вас ждать. Поехали дальше.
У рабочих был честный вид. Они не происходили из семей подобных Е, преумножавших своё богатство из поколения в поколение. Они приехали в Малаю с единственным капиталом в виде своего труда и добросовестно выполняли порученную работу.
Е посадил малайского шофёра рядом с собой, а сам сел за руль, чтобы проверить свою новую машину.
— Машина ведёт себя великолепно, — сказал он, и Кёго мог видеть его удовлетворённую улыбку в зеркале заднего вида. — Эта машина ранее принадлежала военно-морской базе в Селетер и была в прекрасном состоянии.
Кёго кивнул безучастно и продолжал смотреть на каучуковые деревья, которые быстро проносились мимо. Дорога тянулась прямой и узкой лентой и позволяла развивать большую скорость.
Внезапно впереди них появилась толпа людей, которая двигалась в беспорядке подобно тёмному потоку воды по дороге. Е снизил скорость, и одновременно толпа раздвинулась, чтобы пропустить их. Два длинных ряда солдат в грязных рубашках и штанах цвета хаки, каждый из которых нёс на себе огромный мешок, быстро, но непрерывно появлялись и исчезали за стёклами машины. Каждое небритое, грязное и потное лицо бросало безучастный взгляд внутрь машины и тут же пропадало. Китайский флаг на капоте машины как бы разрезал толпу людей, развеваясь на ветру.
Кёго, то закрывал глаза, то умышленно задерживал свой взгляд на проходящих солдатах. На их лицах не было признаков озлобления или сопротивления. Они с удивлением воспринимали его пристальный взгляд и затем отворачивались, когда машина была совсем рядом. Это уже были совсем другие солдаты Японии. У них не было ни знамён, ни оружия, ни мечей. Они пытались отвернуться, но Кёго приковывал их своим пронзительным взглядом, который содержал в себе жёсткость, на которую они были обучены реагировать.
Разоружённые японские войска были сконцентрированы в Сингапуре. Те из них, которые были расквартированы в городках и посёлках по всей Малайе, исчезли почти моментально, но войска из Бирмы всё ещё продолжали прибывать. Железные дороги не работали, поэтому они шли пешком, ужасно истощённые поражением, голодом и усталостью. Больные умирали один за другим прямо у дороги, не имея сил преодолеть гористую местность. Только те, которые смогли запастись провизией, сумели добраться до Сингапура живыми, пробираясь почти вплавь по дорогам, превратившимся из-за дождей в жидкое болото. Брошенные армейские лошади бродили по джунглям, и когда они замечали японских солдат, то бросались за ними в тщетных попытках получить человеческое внимание. Но у солдат не было даже сил прикончить тех, которые уже не могли идти, и они продолжали плестись позади колон, пока не падали замертво на дорогу. Некоторых лошадей оставляли привязанными к деревьям, и их пронзительное ржанье преследовало людей многие километры. Солдаты, которые не могли дальше идти, молча покидали своих товарищей и уходили в джунгли, где кончали свои мучения, используя гранаты, выданные им в начале пути. Когда началась война они маршировали вперёд в моторизованных колонах с развивающимися флагами, а сейчас возвращались в лохмотьях, агонизируя на дорогах. Кёго не мог отвести свой взгляд от этой человеческой трагедии.
Внезапно его осенило, что у всех этих людей есть в Японии родители, жёны и дети. У того, кто покончил с собой прошлой ночью, тоже был кто-то там, дома. Такие мысли пронеслись у него в голове, как бы принесённые ветром через открытое окно автомобиля. Но эти мысли быстро исчезли при виде этих людей, выглядевших как отрепье, до которого нельзя дотронуться руками.
Несчастные люди, ужасно несчастные. И их родина была так далеко. Слуга Е рассказал Кёго, что перед Сингапуром был создан следственный центр с тремя тентами — чёрным серым и белым. Явных военных преступников помещали в чёрный тент, а тех, в отношении которых были сомнения, в серый. И эти люди направлялись туда. Некоторые из них были владельцами овощных лавок, другие — служащими фирм. Они жили своей маленькой мирной жизнью, большинство из них не хотело идти на войну, но подгоняемые чувством долга и опасениями, что подумают и скажут о них соседи, они уходили из дома, приняв мужественный вид, насколько каждый мог. До тех пор, пока страна не позвала их, они жили спокойно в своих маленьких гнёздышках, и им никогда не приходило в голову, что придётся расстаться со своими жёнами и детьми.