Возвращение Мастера и Маргариты - страница 9
– Ты уверен, Мастер? – Маргарита рванулась к нему, как с подножки уходящего поезда, прильнула к незримой стене. – Уверен!?
– Уверен, – он распластал ладони поверх ее, прижатых к прозрачной преграде и озарился радостью: – Я слышу, как бьется твое сердце! Мы живы! Живы, Марго!
– Мы не можем потеряться… Нет! – кричала она беззвучно. – Правда!? Ведь правда?
Он заглянул в глубину ее зрачков и проговорил веско, чеканя клятвой каждое слово:
– Я найду тебя. Жди.
Порыв ветра разметал их волосы, парусом вздымая молочный шелк одежд, унося слова. Незримая сила тянула расставшихся в стороны. Ослепив, трижды сверкнула молния. Взорвался и раскатился стоголосый гром. Дождь хлынул стеной, скрыв сад, елки, кусты сирени, ирисы – все то, что должно было принадлежать им вечно.
– Помни! Помни обо мне, любимый! – кричала Маргарита сквозь бушующий водопад и чувствовала, что поднимается вверх, оторвав босые ноги от каменной ступени.
– Маргарита! Марго… – неслось ей вслед. Мастера уже нигде не было видно.
Зажмурившись в сплошном потоке ледяной воды, Маргарита летела все выше и выше, словно ныряльщик, поднимающийся из пучины. А когда открыла глаза, набрав воздуха в разрывающиеся легкие, туча была внизу – круглая, серебряная, нестрашная. Она таяла, подобно льдинке, и вскоре исчезла совсем, открыв островок. В его центре, в окружении садов и полян блестела красная черепица дома. За полянами поднимался частокол темных елей, а за ними – во все стороны простиралась бескрайняя ширь океана.
– Прощай, ласковый мираж Вечного приюта… Прощай, бессмертие!
Я приду! Я обязательно приду!
Ты только позови, Мастер…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Сентябрь в Москве выдался чудесный. Солнечно, как в Риме, тепло, как в Лондоне, а в Париже, что сознавать особо приятно, дожди и сплошные тучи. Обитатели российской столицы отдыхали у телекарты прогноза погоды, ощущая собственное преимущество перед членами европейского содружества. А когда ехали загород на свои участки, то смотрели только в сборник "Русские поэты о временах года" или в окно электрички на отдаленно–общий план, где плавно скользили одетые в багрец и золото перелески, широкие нивы и уютные поселения пейзан. При известном навыке медитации, умении отстраняться от досадной, впритык текущей реальности, можно было даже вызвать в себе чувство полного удовлетворения и глобальных позитивных перемен.
Впрочем, повышенное внимание к погодным условиям и природным явлениям свойственно людям праздным, не обремененным иными заботами. То есть тем, у кого ничего нет и не будет, или тем, кто получил от жизни все и навсегда. К последней категории любителей загородного проживания относился и Альберт Владленович Пальцев, имевший в ближнем Подмосковье комфортабельный до неприличия коттедж. Руководитель фонда "Культура и гуманизм" при клубе творческой интеллигенции "Муза", человек вдумчивый, тонко чувствующий, он не смог бы отличить ясеня от липы, не говоря уже об экзотических растениях, высаженных в его парке. Однако именно на пленэре решил устроить А. В. Пальцев судьбоносным солнечным днем чрезвычайно важную встречу.
В уютной гостиной, отделанной панелями необтесанного камня, обвешанной алебардами, аркебузами, пучками сабель, старинных ружей, шкурами тигров, головами клыкастых кабанов и рогатых косуль, встретились непримиримые враги, разделенные общей мировоззренческой несовместимостью личной неприязнь. Альберту Владленовичу удалось уговорить гостей, прибывших с персональной охраной, оставить секьюрити в гостевом павильоне, гарантируя сверхнадежную защиту. Лишь одного из них уломать оказалось не просто. Крайне левый общественный деятель Рамзес Свеклотаров – родной брат известного писателя Ивана Свеклотарова, так и не отделился от своего тесно державшегося стражника, словно связанного с ним общей пуповиной.
Юрий Кленовский – фигура на политической и финансовой арене чрезвычайно значительная, сочувственно ухмыльнулся краем сочного сионистского рта, окинув из–под тяжелых век впечатляющую пару – мелкого, сивенького вожака патриотических сил и мощного амбала за его спиной. "Мышь у подножия Фудзиямы" – тихо прокомментировал олигарх возникшую живописную композицию.