Возвращение на Сааремаа - страница 15
Дорога, как и на карте, то бросалась к самой кромке моря, то отбегала и пряталась в рощицах с преобладанием невысоких кряжистых сосен, то прорезала малоконтурные, усеянные камнями поля, то поднималась по пологим склонам, то вновь бежала по равнине. Бросались в глаза частые заросли можжевельника - точно как на песчаных склонах в пойме Немана, только деревца покрупнее. Природа привлекала своей спокойной, неброской красотой. Конечно, эти мягкие, светлые островные пейзажи не шли ни в какое сравнение с мрачноватыми, болотистыми местами под Ленинградом, да и карельскими под Сартавалой, где начинал службу, - тоже. Там своя, особенная, строгая красота - высокие, стройные ели, замшелые скалы, прозрачные озерца в каменных ложах, еще издали отдающие холодком. Строго, степенно, величественно, а для души чего-то не хватает. Света, тепла, что ли... Проплывающие за окном неброские сааремские пейзажи успокаивали, приглушали тревогу, саднящий душу страх перед неясным будущим.
Невольно стал прислушиваться к приглушенным сдержанным разговорам в салоне. Не понимал ни слова, но звучание речи с взрывными «о», обилием гласных, мягких согласных звуков ласкало слух, свидетельствовало о не совсем обычной напевности эстонского говора, который практически слышал впервые - не считать же языком казенные объявления по хрипатым репродукторам на железнодорожном вокзале в Таллинне и на пристани, передаваемые по-эстонски и по-русски русскоговорящими дикторшами. Можно было, конечно, услышать эту речь в автобусе по пути в Кингисепп, но у них тогда была своя веселая армейская компания.
Громко, но сдержанно заговорила пожилая пассажирка во втором ряду. Видимо, она затронула волнующую всех тему - посыпались голоса отовсюду, энергичные, со смешком. Вслушался: как мило звучат распевные звуки «си-и», прононсные «а-а», импульсивные «я» и спокойные «иа», звонкие взрывные «р»! Подумал: если все будет нормально, еще куда-либо не перебросят, за два года обязательно выучит этот красивый язык. Два года... Боже мой, как еще долго!..
Сам того не желая, начал присматриваться к пассажиркам. Справа напротив на трех рядах отаборились группкой совсем молоденькие, видимо, десятиклассницы, далее - постарше, примерно его возраста девчата. Вопреки табу - даже не смотреть на развратных эстонок - боковым зрением наблюдал за ними. Почти все светловолосые, не сказать, чтобы красавицы, но даже очень симпатичные девчата. Ведут себя тихо, скромно, с достоинством, ни к нему, ни к военному с шоферскими эмблемами - никакого интереса, никакого внимания. Даже засомневался в достоверности «батиных» суждений об эстонках.
Автобус останавливался то у деревушек, то прямо среди леса, кто-то сходил, кто-то садился, кого-то «голосующего» подбирал по дороге. Вскоре не на шутку стало беспокоить: не прозевать бы свою остановку... Водитель-то заверил, что высадит у самой заставы, а вдруг забыл? По времени, похоже, уже должны и прибыть или вот-вот прибыть на месте. Напоминать водителю было как-то неудобно, вынул блокнотик с записью, обратился к женщине средних лет, севшей впереди на соседней остановке.
- Этэа, асатару, - не очень дружелюбно ответила она.
Не понял, переспросил еще раз и вновь получил то же «этэа». Недоуменно пожал плечами, остро почувствовав какой-то дискомфорт. Хотел побеспокоить девушку с соседнего ряда, тоже недавно севшую, но не решился» опасаясь показаться навязчивым или получить то же «этэа». Жаль, что сошел чернопогонник - он-то наверняка знал бы. Только намерился идти к водителю, как автобус остановился среди леса, водитель повернулся и громко с сильным акцентом объявил:
- Сержант, на выход! Приехали...
Вздохнул с облегчением, подхватил рюкзак и быстренько направился к выходу. Водитель открыл дверь, указал на выложенную побеленными камешками дорожку к проглядывающему невдалеке зданию:
- Тебе туда. Счастливой службы, сержант!
Стоял на обочине, тоскливым взглядом провожая удаляющийся автобус. Почувствовал, что не в состоянии совладать с вновь нахлынувшей безысходной обреченностью. С горечью подумал: «Эх, твои бы слова, водитель, да Богу в уши!..» - и неспешно побрел на свою Голгофу.