Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо - страница 51

В наши дни настоящий образ додо ничем не напоминает кукушку, хотя, очевидно, Мёринг думал иначе. И более того, у него не было толстой гузки. Поэтому выдающийся шведский таксоном и ботаник Карл Линней (1707–1778), который ввёл в обиход биноминальную, то есть, включающую два названия, систему классификации флоры и фауны, решил дать бедному существу своё собственное имя. Он предложил название Didus ineptus, что-то близкое по смыслу к «неуклюжему додо». Это новое обозначение, придуманное самим Линнеем, имело такой вес по сравнению с другими, ходившими одновременно с ним, что многие натуралисты быстро приняли его, отбросив более старые обозначения. Но подыгрывали ему не все. После нескольких десятилетий использования названия Didus ineptus несогласные, которые одобряли использование обозначения Raphus cucullatus, объединили свои голоса в протесте, ссылаясь на одно из золотых правил таксономии, гласившее, что первое латинское название, которое дано виду, является превалирующим — на то самое правило, которое сам Линней достаточно часто обязывал соблюдать на протяжении долгих лет своей борьбы за порядок в таксономической вселенной. И так неуклюжий додо снова стал кукушкой с большой гузкой. Поскольку белый додо с Реюньона, несомненно, был близким родственником более тёмного додо с Маврикия, он был неплохим кандидатом на название Didus ineptus от Линнея. Однако, из-за того, что белая птица была явно иным видом из того же самого рода, название было изменено на Didus borbonicus, отражая тот факт, что в то время Реюньон носил название Бурбон. Поэтому оказалось, что второе название выражало почтение Бурбонам, французской королевской династии. Если, однако, помнить характерное тупое выражение «лица» толстого и медлительного додо, можно лишь удивиться тому, насколько простодушным было выражение почтения, которое должна была передать эта смена названия, учитывая упадок династии Бурбонов после кончины Людовика XIV.

Что касается родригесского пустынника, никто точно не знал, что с ним делать. Всё закончилось тем, что его классифицировали как иной род в этом же семействе и дали ему невыразительное название Pezophaps solitarius, «одинокий пеший голубь». Семейство, включющее трёх злополучных птиц, получило название Raphidae в честь маврикийского додо. Линней стал одновременно и виновником, и жертвой путаницы, окружающей первые попытки классифицировать должным образом маврикийского додо и его кузенов.

Ведя хронику своей жизни в изгнании на Родригесе, Франсуа Лега написал о пустыннике. Он также описал того, кого назвал «великаном»: существо высотой шесть футов, с длинными ногами и маленьким телом. Это мог быть журавль или цапля, но один из современников Лега назвал его родом страусов. Так распространилось ошибочное представление о том, что пустынник Лега представлял собой форму страусов с очень короткими ногами. И потому, устанавливая порядок в животном царстве в течение восемнадцатого века, и, конечно же, с самыми лучшими намерениями, Линней записал додо с Маврикия и его родственников коротконогими страусами.

Последний известный додо — чучело из коллекции натуралиста Джона Традесканта, пожертвованное Музею Ашмола в Оксфорде в 1683 г. — было по меньшей мере столетнего возраста, когда его выбросили 8 января 1755 г. К счастью, кто-то оторвал голову и ногу образца и сохранил их. Остальное было сожжено как мусор.

Как отмечено в записях музея, ликвидация додо и нескольких других образцов производилась по распоряжению, отданному «на собрании большинства посетителей».^>{75} Распоряжение было вынесено вицеканцлером Джорджем Хаддсфордом и его попечителями, приходившими по списку на ежегодную встречу, как особо оговорил Элиас Ашмол, благотворитель, стоявший у истоков музея. Если они и знали, что уничтожают последнего из существующих додо, живого или мёртвого, им было всё равно. Как написал спустя почти сто лет после этого события великий геолог Чарлз Лайелль,