Возвращение: Стихотворения - страница 11
За мной скользят,
За мной, и рядом, и проходят мимо…
А воскресить нельзя.
Я каждый миг зарождаюсь, каждый миг умираю,
Вечно не та.
Каждый миг навсегда я себя теряю…
Остановиться бы, встать!
Я впадаю в неведомые тихие реки,
Куда-то теку.
И, быть может, себя не узнаю вовеки,
Не убью тоску.
Я воды в течении своем изменяю,
Куда-то льюсь.
Неужели никогда я себя не узнаю,
Не остановлюсь?
(1921)
«Куда из этого города скроюсь я…»
Куда из этого города скроюсь я,
Певец кротости звездной?
Туда, где зори раскинулись поясом
У края земли, над бездной.
Меня страшат пожаров прибои,
Омывающие нервные здания.
Здесь сверлят небо голубое
Фабричных труб завывания.
А ночью вчера на площади
Мне встретился тот, другой.
Он скакал на пламенной лошади,
Она задела меня ногой.
И прижался к какой-то стене я,
Боязнью странной томимый,
И смотрел не дыша я, цепенея.
Он проскакал величаво мимо.
В его глазах — отражения взрывов
И звезды царства земного.
Белым огнем пламенела грива
Его коня боевого.
1921
Зеркало
Разбейте холодное зеркало,
Растопчите в земле кровавой!
Я померкло, померкло, померкло
В эти дни человеческой славы.
Я прелестные лица любило
И сдержанность гордой улыбки,
Я тоску в себе затаило
По кружевам ласкающе-зыбким.
Тайны ласк я отражало
И сады в лунных туманах.
За это меня целовало
Так много губок румяных.
Знамена, толпы и пушки…
Отражу ль я это величье?
Я люблю шелка и игрушки,
Беззаботной жизни обычай.
Опечалено я и померкло,
Вспоминая, я потемнело…
Молотком ударьте по зеркалу,
Чтобы предсмертно оно зазвенело.
(1921)
Побежденная
Длинных волос мне так жалко, так жалко!
Ранивший душу обман, возвратись!
Сердце дрожит у суровой весталки;
Тяжек покров окровавленных риз.
Часто я в битве мечтаю склониться
К сильной груди молодого врага.
Можно меня, как бессильную птицу,
Лаской словить, обольстя испугать.
Я — героиня. Померкшие очи
Не отдаю я глазам дорогим…
Дни моей славы, о, станьте короче!
Робкому сердцу враги — не враги.
Падает меч из руки онемелой, —
Вот он, последний великий искус!
К сердцу врага приникаю несмело,
И — с героиней в себе расстаюсь.
(1921)
«Я — зерно гниющее, с страданьем…»
Я — зерно гниющее, с страданьем
На закланье я иду.
Кровь души я отдам с роптаньем
За грядущую звезду.
Я была березкою пугливой,
Трепетавшей на ветру.
И цветком, вплетенным прихотливо
В сладострастную игру.
Тяжело израненной рукою
Путь скалистый прорезать…
Я хочу с рыдающей тоскою
К неизвестному воззвать:
Боже, Боже, сильными убитый,
О, воскресни для меня!
Я слаба, я ранами покрыта!..
Голос дрогнет, зазвеня…
Обреки бессильную, как прежде,
В ласках милого стихать,
Иль предай монашеской надежде
На иного жениха.
И враги мне вкрадчиво зашепчут:
«Ты бессилием сильна,
Слышишь, птицы яркие лепечут?
Ты из них одна.
Береги бледнеющие лилии,
Руки нежные свои.
Их законы мира сотворили
Для одной любви».
Но до сердца стыд меня пронзает:
Пусть я горестно ропщу, —
Созревает женщина иная,
Я в себе её ращу.
Я — зерно гниющее. Страдая,
На закланье я иду.
Я ропщу, но всё же умираю
За грядущую звезду.
(1921)
«Неродившихся прекрасных тени…»
Неродившихся прекрасных тени
Витают над душой моей.
Я стремлюсь к роковой смене,
К огням смертоносных очей.
Вы убьете меня, убьете!
В объятиях ваших — неведомый пыл.
Не выдержать мне духом и плотью
Дуновения ваших сил.
Бросаю я скромные дани
В пламенность ваших колесниц.
Примите свиток моих страданий,
Музыку моих страниц.
В мое сердце два удара пошлите
Ослепительных глаз-мечей,
И хоть изредка потом вспомяните
Поэтессу ваших очей!
5 мая 1921
Амазонка
На подушечку нежную теплого счастья
Иногда я мечтаю склониться,
И мечтаю украсть я,
Что щебечущим женщинам снится.
Но нельзя в боевой запыленной одежде
Забраться в садик наивных мечтаний,
И тоскую я: где же,
Где мои серебристые ткани!
Привлекает, манит лукаво подушечка
Амазонку с оружием грозным;
Я не буду игрушечкой:
Невозможно, и скучно, и поздно!
Те глаза, что меня когда-то ласкали,
Во вражеском стане заснули.
И приветствую дали
Я коварно-целующей пулей.
(1921)
Милый враг
У врагов на той стороне
Мой давний друг.
О, смерть, прилети ко мне
Из милых рук!
Сижу, грустя, на холме,
А у них — огни.
Тоскующую во тьме,
Мой друг, вспомяни!
Не травы ли то шелестят,
Не его ли шаги?