Возвращение в Тооредаан [линеаризовано] - страница 7
У нас даже ходили слухи, что он будто бы и вовсе с Земли-2 родом был, и вроде как даже «работал» там на должности местного Чингисхана, пока его, чуть ли ещё не в пятидесятых годах прошлого века, на нашу Землю не перетащили. Уж не знаю, правда это была или обычные байки, однако дядька был изрядно занятным. И если тут таких убивцев за каждым кустом десяток…
Впрочем, стоп. Хватит уплывать в воспоминания. Нас про это предупреждали — что-то вроде защитного механизма психики, лишь бы о страшном настоящем не думать. А как раз сейчас надо сосредоточиться на реальности и на текущем моменте, иначе до следующего момента можно и не дожить.
Да уж, попал я сюда, прямо скажем, по-дурацки. Ни экипировки нормальной, ни в полной степени знаний об этом мире — говорю же, нам ещё готовиться года два надо было. А я вот… Короче, типичный попаданец, как в книжках, только и остаётся, что плюнуть да выругаться.
Оу Игиир Наугхо, десятник
Четыре дня маленький отряд двигался без особых происшествий и приключений. А на пятый они заметили с высокого холма охотничий стан одного из местных полудиких племён.
Подъехать поговорить? Всё не так просто. Ведь это Даар, который тысячелетия цивилизации словно бы обошли стороной. Вечные пустоши, где нет иных законов, кроме законов Необходимости и Силы. Хочешь, чтобы с тобой говорили — покажи силу. Покажи, что попытка ограбить тебя обойдётся врагу большой кровью. И это будет кровь его рода, а живущие в суровых пустошах даарцы не любят терять родню. А значит, десяток охотников с одной стороны и три солдата с другой — силы вполне равные. Ведь солдаты приучены не жалеть ни себя, ни товарищей. Так что на этот случай и существует веками отработанный ритуал. Оу Игиир Наугхо за время своих почти четырёхлетних блужданий по Даару уже успел выучить его, и потому, как вождь, первым выехал навстречу чужакам. Его подчинённые за ним не последовали, а, разъехавшись в стороны, как бы невзначай достали мушкеты и подсыпали порох на полки — часть ритуала включала в себя «показать зубы», с явной жертвой никто бы и говорить не стал.
Ехал Игиир демонстративно не торопясь и не скрываясь, и замедлился, когда до стана оставалась примерно дистанция прицельного мушкетного выстрела. Остановился. Подождал предводителя охотников. Небольшой разговор, обмен глотками из фляжек — древний ритуал разделения воды в знак добрых намерений, и можно, тайком облегчённо выдохнув, махнуть рукой, призывая своих подчинённых разделить гостеприимство новых друзей.
— Не очень хороший нынче год, — Киив Лисица, предводитель охотников, состроил печальную рожу и многозначительно покачал головой, при этом не переставая активно рыться своими грязными пальцами в большом общем блюде с обжаренным на веточках мясом, выбирая лучшие куски. — За зиму четыре верблюда сдохло. Весна долго не начиналась. А на севере нынче от лесовиков совсем жизни не стало. У нас в начале лета двоих убили, лабазы разорили и девку увели. Братья девки да ещё пара молодых парней отправились мстить. Отомстили, но и потеряли одного, а ещё один калекой жить будет. Оно, конечно, обиды спускать нельзя. А кто семьи убитых кормить будет? Да и пороха со свинцом скока извели, мушкет и почти новый тесак потеряли, а вражьи скальпы в Лоориге на товары не поменяешь…
Да и лесовики теперь тоже мстить придут… Пришлось нам раньше времени на юг откочевать. Зверь сейчас ещё на севере, много мяса, много жира, шкуры хорошие. А мы вот на юге, объедки подбираем. Зиму, наверное, впроголодь придётся жить. Много детишек да стариков, верно, помрёт. Совсем род Лисицы слабым станет. И чего наш Большой Батька из Мооскаа солдат своих не пришлёт лесовиков побить?.. В другом месте наши старые земли у кредонцев отбивал? Оно, конечно, дело достойное. Обиды спускать нельзя… Тока вот год нынче совсем плохой был…
— А кого ещё в степи встречал? Необычного? — воспользовавшись паузой в причитаниях Киива, спросил Игиир, аккуратно выбирая кусок, не удостоившийся чести быть облапанным хозяйскими руками.
— Хм… А ты кого ищешь, начальник? — дикарь-дикарём, однако предводитель Лисиц свою выгоду чуял лучше, чем зверь-предок его рода спрятавшуюся в снегу куропатку.