Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - страница 4

– Отдал бы, – добродушно обронил Урванцев.- Я тебе еще приволоку. Руководство по-новой собирается в заграницу, поеду освещать визит.

По-прежнему никак не удавалось схватить машину. Один левак, правда, остановился, но, узнав, что ехать совсем близко, на улицу Герцена в Дом литераторов и разговор всего лишь о трешке, захлопнул в гневе дверь и укатил.

– А может, как в старые добрые времена? – От обсуждения достоинств импортной обуви Урванцев вернулся к прежней теме, к драматургической. Дабы расшифровать новую свою идею, он развернул в воздухе правую ладонь, затянутую в кожаную перчатку, а левую уточкой, по касательной, под нее подсунул. Сутеневский наблюдал за манипуляциями политического обозревателя поверх очков.

– Наш дурак не берет, – глухо произнес он, догадавшись, что предлагает Урванцев. – И добавил: – По крайней мере, у тебя не возьмет.

На том разговор прервался. Затормозил еще один левак. После уговоров и повышения ставки до пяти рублей он согласился везти Сутеневского с Урванцевым в Дом литераторов, куда они отправлялись «по предварительному соглашению», как было это позже зафиксировано в милицейском протоколе, отужинать в тамошнем ресторане. Придет время, мы к ним вернемся…

Я закончил первую главу. С ходу написал еще две, целиком посвященные биографии Якушкина. (При окончательной правке романа они вылетели). И тут меня взяло сомнение, стоит ли продолжать? Те участки головного мозга, что ведают воображением, тотчас выдали образ путника в запыленном платье у подножья высокой горы. Жуткое по своей банальности слово «путник» заставило меня содрогнуться. Но, кроме шуток, никогда прежде я не писал романов, чтобы из отдельных глав. Одни лишь короткие рассказы.

В затруднительных ситуациях советуются. У меня водилось двое приятелей, причастных к литературе. Один из них, как и я, писал короткие юмористические рассказы и с гораздо большей, чем я, ловкостью пристраивал их в журналах и газетах, где имелись отделы сатиры и юмора. В отличие от меня, научного сотрудника в НИИ химического профиля, он нигде не работал. Прожить на мизерные гонорары было невозможно, и он подрядился выступать с чтением своих произведений в разных аудиториях. Путевки на выступления ему давали в каком-то «Бюро по пропаганде литературы». Однажды он уговорил меня съездить вместе с ним. Не для того, чтобы тоже выступить, а поглядеть, как на деле выглядит эта самая «пропаганда».

Отведав прелестей во всех, без исключения, видах городского транспорта, мы добрались до некоего ЖЭКа, в двух шагах от кольцевой дороги. Нас встретила женщина в ватнике и шляпе из ядовито-зеленых синтетических перьев, остроносенькая, с лицом, напоминающим собаку породы «колли». Она провела нас в полуподвальное помещение, именуемое «красным уголком», и сказала, что народ сейчас соберется.

Пришли в основном пенсионеры, женщин поболее, чем мужчин. Мы сидели вместе с распорядительницей в ватнике за столиком в торце помещения. Она вела подсчет, сколько пришло народу. Когда набралось десятка полтора, встала и объявила, что к ним приехал известный писатель, чтобы ознакомить общественность ЖЭКа со своим замечательным творчеством. Мой приятель встал, отвесил на три стороны поклоны, чем сорвал аплодисменты.

Началось чтение. Читал он свои рассказы совсем неплохо. Я обнаружил у него актерские способности. В диалогах он менял голос, изображая то подвыпившего сантехника, то хамку-продавщицу – любимые мишени советской сатиры. Несколько раз я рассмеялся. Что касается публики, то ни на одном лице я не обнаружил даже подобия улыбки. У всех без исключения лица были мрачные и насупленные. Впрочем, по прочтении каждого рассказа раздавались вежливые аплодисменты.

Неожиданно откуда-то сверху раздался детский крик: «Сдавайтесь!». По лестнице ссыпался вниз малыш лет шести. Он держал за палку металлическую бабочку на колесиках. Есть такая игрушка. Когда ее катят, бабочка хлопает крылышками. Малыш принялся катать по полу свою каталку, бабочка хлопала крылышками, а малыш продолжал кричать «Сдавайтесь!» и еще «Ура!». Какой- то бабусе удалось схватить маленького бузотера. Она разложила его у себя на коленях и несколько раз шлепнула его по попке, приговаривая: «Неслух какой!».