Возвращение языческих традиций - страница 69

Камни для круга эсбата можно собирать и по одному в каждый лунный месяц, а освящать во время полнолуния. Здесь каждое освящение опять же может быть разным: камень, подобранный в месяц ячменя, можно засыпать ячменем и оставить на ночь освещенным луной. Камень, взятый в месяц вина, можно оросить вином, а взятый в месяц крови, — кровью (можно собственной). Некоторые месяцы могут в этом смысле представлять немалые затруднения. Возможно, в месяц грозы ночью полнолуния не будет грозы, но камень можно оросить дождевой водой, собранной во время другой грозы. То же относится и к камню месяца снега. Месяц волка тоже заставил бы нас поломать голову, если бы не одомашненный родич волка — собака. Собаку можно заставить полизать камень иди поспать вместе с ним в ночь полнолуния месяца волка.

Камни для магического крута можно также собирать в особых местах или приносить в такие места, чтобы они напитались их силой.

Независимо от того, какую конструкцию из камней вы создаете — одиночный менгир или полный солнечный круг внутри лунного круга, — на камни желательно нанести знаки или надписи, в которых лишний раз можно отразить их назначение.

Если же круг из камней — непостоянный, знаки могут служить метками, чтобы в нужный момент легче было подобрать камень.

Камень достаточно отметить ярлычком или даже цифрой, но колдовства в этом немного. Одно из основных требований к любому магическому предмету — он должен вызывать в нас магическое волнение. Имея это в виду, можно прикреплять к камням ярлыки в виде рун (если вам более или менее близка нордическая традиция) или в виде букв одного из многих магических алфавитов, например кельтского алфавита или фиванского, а те, кому ближе шаманский путь, могут использовать пиктограммы.

Другие камни можно просто украсить могущественными магическими символами, например солнечным колесом, спиралями, тройными спиралями, пиктограммами и одиночными рунами. В зависимости от своего мастерства можно покрыть камни и сложной росписью.

Когда теплые сентябрьские дни сменяются морозными ночами, наступает полнолуние месяца вина. Это пора сбора винограда, и темные грозди тяжело свисают с лозы в ожидании прихода сборщиков; им еще предстоит давильня, брожение и та схожая с посвящением трансформация, что происходит во тьме дубовой бочки, когда обычный виноградный сок превращается в вино. В обрядах новой религии хлеб отождествляется с телом Иисуса, а вино — с его кровью. Но в более ранних языческих религиях вино благодаря его способности вызывать измененное состояние сознания отождествляется с духом, хлеб же, будучи хлебом насущным, отождествляется с материей. Таким образом, вино ассоциируется с богом, а хлеб — с богиней.

В языческом культе Диониса, достигшем высшей точки своего развития примерно в VIII веке до н. э., вино и виноградная лоза были священными благодаря своей связи с богом возрождения; в других странах, где виноград не растет, священными считаются плющ или ягоды ежевики. В Древнем Египте плющ был посвящен Осирису, который также был богом возрождения.

Примечательная археологическая находка, датируемая второй половиной IV века до н. э. и известная как кратер Дервени, кажется, наводит на мысль о связи между религией последователей Диониса и гораздо более древней и примитивной системой верований. Этот греческий сосуд для смешивания вина с водой, или винный кратер, был обнаружен в захоронении и содержал кремированный человеческий прах. Кажется вполне уместным, что предмет с изображением бога возрождения, служивший для смешивания воды и вина, должен был использоваться и как урна для праха. Но, в отличие от изощренного мифа о Дионисе, в сценах, изображенных на кратере, содержится нечто более древнее.

На одной стороне бронзового сосуда изображен Силен, получеловек-полуживотное со звериными ушами и хвостом. У него эрегированный пенис. Силен как бы руководит пляской двух исступленных женщин, в то время как третья пытается удержать их. Другие женщины, изображенные на сосуде, несут олененка, которого, согласно древнему мифу, разорвут на части менады, легендарные служительницы Диониса, во время неистового ритуала жертвоприношения. Еще одна женщина несет за спиной младенца, что наводит на мысль и о человеческих жертвоприношениях. Две женщины, пляшущие под руководством Силена, у которого за спиной охотничья дубинка, обнажили свои груди; это напоминает о другом эпизоде древнего мифа, где говорится о том, что менады также кормили грудью новорожденных детенышей диких животных. Очевидно, на сосуде изображен некий древний шаманский ритуал смерти и возрождения. Руководит им Силен, кое в чем похожий на древнее изображение жреца, или «Колдуна», которое упоминалось выше. То, что эта сцена отчеканена на сосуде, в котором содержались кремированные останки человека (и который, возможно, был специально для этого изготовлен), видимо, позволяет увидеть в нем греческий вариант котла возрождения.