Возвышение Коли Ноликова - страница 8

Домой он шел вприпрыжку, зашел в гастроном и купил килограмм лучших конфет. Поднявшись на свой четвертый этаж, Балагуров открыл дверь не сразу, а некоторое время любовался ею. Сходящий по лестнице сосед, бодрый старик в светлых штанах и тенниске, спросил:

— Что это вы рассматриваете?

Балагуров ему гордо ответил:

— Вот здесь будет висеть памятная доска.

— Кому?

— К нам приезжает известный писатель Николай Ноликов.

Якову Андреевичу немного стало стыдно — он солгал. Но тут же успокоил себя мыслью о том, что ведь не было уточнения, когда именно Николай Ноликов — известный писатель. Может, в будущем. Никаких "может". Так будет. Сосед продолжил спуск, а Балагуров вошел в квартиру и обрадовал Надежду Осиповну.

— Когда же он приезжает? — сказала она.

— Завтра!

Определили гостю место — в маленькой комнате, некогда предназначавшейся под детскую. Детей так и не завели, а комнату постепенно наводнили ненужными вещами. Была там даже и кровать — иногда на ней спал обиженный Яков Андреевич. Поглядев на кровать, Балагурова будто осенило:

— Так, — сказал он жене, — тащим сюда ковер, закроем им эту стену над кроватью.

— Зачем?

Яков Андреевич хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ты представляй, с кем имеешь дело! Он ведь писатель! Проснется, надо будет мысль записать. На чем, думаешь? Да на обоях!

— Но ведь он гений…

Балагуров задумался.

— В самом деле. По сути, наша квартира приобретет историческую ценность. В ней будет жить Николай Ноликов.

— Пусть пишет на обоях!

— Пускай. Но не будем потакать другим его странностям.

Надежда Осиповна обеспокоилась лицом:

— А они у него есть?

— Брат написал бы. Жаль, что мы у них давно не были. Помнишь, мы к Ноликовым ездили лет десять назад. Тогда еще я, кстати, приметил — Коля ходил весь задумчивый. Не вундеркинд, но что-то такое в нем уже было.

А в большой комнате вытерли книги на этажерках и в книжном шкафу. Книг была уйма, всё энциклопедии да справочники. С самыми богатыми корешками поставили на виду. Яков Андреевич вспомнил и поднялся к соседям, живущим сверху. Позвонил в дверь. Открыл ему приличный пожилой человек, Глазков Демьян Егорович, в спортивном костюме и тапочках на босу ногу. Яков Андреевич ему сказал:

— Здравствуйте. Тут вот какое дело. Вы когда радеть собираетесь?

Демьян Егорович покраснел:

— А что?

— Племяш приезжает, известный писатель. Можно потише?

— Это не от нас зависит.

— Ну хоть скачите в тапочках, а не босиком.

— Опять же — не от нас зависит.

— Ну ладно, — Яков Андреевич вздохнул и пошел вниз.

Целый день семейство Балагуровых были в хлопотах. Отложили викторины. Готовились ко встрече щедро, достав даже из заветной кубышки. Все кипело в квартире. Радушие готовилось в котле заботы. Надежда Осиповна пылесосила. Яков Андреевич смазывал солидолом дверные петли. Потом обое пошли в магазин и на базар, обратно вернулись нагруженные покупками. Однако ни тени усталости или недовольства на лицах супругов. Они чувствовали себя причастными к ходу истории. Яков Андреевич уж видел как наяву литературные вечера, проводимые Колей на их квартире. Будут приходить именитые писатели, художники, может быть даже циркачи. Надежда Осиповна представляла, как Коля, ночью, в карнавальной маске на глазах, шляпе и плаще, по веревке спускается с балкона и спешит на тайное свидание ко склепу в лавре. Романтический молодой человек!

— Мне немного страшно, — сказал жене Яков Андреевич, — Такое начинается… Понимаешь, ТАКОЕ начинается!

— Да, — закивала головой она.

— В энциклопедиях напишут — в таком-то году, писатель поселился в семье своих родственников, чете эрудитов Балагуровых.

Немного подумав, добавил:

— Писатель из семи букв?

— Ноликов!

И лежали Балагуровы дальше, в темноте, с открытыми глазами.

Наутро в купе остался лишь Коля. За окном вдоль вился мусорный гребень. Княжие Бары близко. С тяжелой головой Коля пошел в туалет умываться и чистить зубы. Там, в конце вагона, около тамбура уже собралось несколько человек, почти все с белыми вафельными полотенцами через плечо. Коля подумал — вот, будущий великий писатель, так прозаично вместе с ними, этими людьми у тамбура. Начало большого пути. Был как все, но кем он станет?