«Враги ли мы с греками?». По произведениям Константина Леонтьева - страница 18

, что русская дипломатия боится перехода болгар в униатство гораздо больше, чем нужно этого бояться… Они заставили Россию идти за собой с повязкой на очах!»[61]

Наш либерализм, по словам Леонтьева, поставил болгар «в привилегированное и даже самим им вредное положение»: «все болгарские интересы считались почему-то прямо русскими интересами; все враги болгар — нашими врагами… Греки у нас давно уже известны под бранным прозвищем „фанариотов“: „они суть льстивы до сего дня“…

Мы дорожим верой нашего народа. Этой верой дорожат даже многие из тех русских, которые сами в церковь молиться не ходят или ходят редко, больше из национального чувства, чем по вере.

Неужели же мы не видим связующей нити? Мужик идет в Оптину пустынь или Тихонову, или в Киев, в Печерскую Лавру, или в Соловки. Что он там мыслит, что видит, чему научается? Откуда все это к нам пришло? Не с Востока ли?.. Не от греков ли? Не в руках ли греков и доныне Иерусалим, Афон, Синай? Не к Царьграду ли, как центру общецерковного влияния и средоточию церковного управления, тяготеют все эти Святые Места?..

Что может нам дать взамен всего этого величия бессодержательная, зеленая, лишенная серьезных преданий, сама своего глубоко революционного (т. е. либерально-эгалитарного) духа не сознающая болгарская народность? У болгар нет Святых Мест, нет древних церковных средоточий, нет великих неподвижных звезд Православия, разливающих свой свет повсюду, даже и в наше печальное время жалких прогрессивных надежд и устарелых европейских мечтаний.

Что думать о народе, который возрождение свое начал прямо с борьбы против той церковной иерархии, правила и дух которой легли в основу его жизни, уставы и обычаи которой сохранили его в течение веков под гнетом иноверной власти?..

…Я понял, что они бестрепетно готовы потрясти всю Церковь и нарушить весьма существенные и важные уставы ее в пользу своей неважной и, видимо, ни к чему замечательному не призванной народности…

Всякий человек, претендующий на знание Востока, должен сознаться, что главные два столпа Православия — это Русское государство и греческая нация. Это две качественные силы — все остальное лишь количественный контингент…

Россия и Греция обвенчаны историей духовным союзом, и расторжение этого союза было бы губительно для обеих сторон если не сегодня, то не в далеком будущем. А фанариоты? — спросят меня.

Вопрос о фанариотах вовсе не так прост, как думают. Вопрос о фанариотах есть вопрос сложный и очень сложный. Здесь не место разбирать его подробно. Скажу лишь, что его у нас или вовсе не знают, или умышленно игнорируют.

Я могу утвердить лишь одно: фанариоты самые главные охранители в православном смысле эллинизма на Востоке, и раз мы будем близки к ним — они будут для нас самыми надежными друзьями, тогда, говорю я, когда мы будем очень близки»[62].

Леонтьев считает, что обоюдная польза, спасение коренное было бы в том, чтобы притягивать к себе, к России, Патриархию и вообще ту часть греческого духовенства, которое еще не вконец испортилось национальным фанатизмом, и этим вырывать его из эллинских рук. Ибо цареградское духовенство, хотя и раздраженное против славян, все-таки знает хорошо, что афинские эллины и деисты очень желают разрыва и раскола с Россией, между прочим и для того, чтобы у себя потом раздавить и растоптать постепенно свое духовенство, чтобы оно не мешало им более портить и по-своему просвещать греческий народ.

Но, как говорит Леонтьев, «примеров русского незнания, русских заблуждений, русской фразы нет конца!..

Одна ничтожная заметка Нестора о льстивости греков сколько наделала вреда!..

Мало ли что могло показаться летописцу. И он был человек „немощный“, как и все люди; и он мог заблуждаться. Надо принять в соображение и то, что византийские греки были в то время гораздо образованнее русских и уже по этому одному казались ему хитрее всех других людей, льстивее, лукавее…

По поводу подобных древних наблюдений, не всегда удобно применимых к нашему времени, я вспоминаю ответ, данный мне одним очень молодым кандиотом простого звания. Нынешние критяне вообще очень симпатичны, и самая хитрость их не груба и не противна, а, напротив того, имеет в себе что-то мягкое, веселое и ласкающее… Этот же юноша, о котором я вспомнил, был воплощенное простодушие и честность… Я что-то спросил у него, он ответил… „Я не верю тебе; ты лжешь, — сказал я ему шутя, — апостол Павел говорит, что критяне все лжецы“.